серьезной любви. А ведь она его действительно любила, и он отвечал взаимностью. Они строили планы, правда, дети в них на тот момент не фигурировали. Оказалось, что обстоятельства бывают выше и важнее даже самых прекрасных чувств. Или даже самые высокие чувства гнутся к земле при встрече с прекрасными обстоятельствами?

Растить Машу одной было тяжело, но она справилась. А когда отправила ее во взрослую жизнь - в университет, случилось несчастье с комой. Хорошо, что мало-помалу ситуация нормализовалась.

Маша, под чутким руководством Артема Андреевича, действительно быстро пошла на поправку. Сначала научилась самостоятельно принимать пищу, затем различать людей - узнала мать - вскоре начала говорить. Стефания и не думала, что человек может испытать такое счастье! Маша ее узнала!

Еще некоторое время ушло на то, чтобы она смогла сформулировать и описать свое состояние после комы.

Как и предполагали, дело действительно было в обнулении характеристик до возможного минимума. Маша оказалась словно новорожденной. Но у младенцев уходит очень много времени, прежде чем они обретают хоть какую-то самостоятельность. Если бы не питерский врач, неизвестно сколько бы лет это заняло у девушки. Но Артем Андреевич оказался настоящим сокровищем, за считанные дни с помощью специальных упражнений он спровоцировал организм, мозг Маши на более активные действия. Сначала по наитию она распределила первые характеристики, потом, обретя способность мыслить, раскидала остальные, чтобы вновь вернуться на прежний уровень жизни.

Однако, некоторое количество она оставила нераспределенным, когда поняла, какие горизонты это открывает.

По аналогии начали выхаживать и Лену Щербинину. Прогресс там был не такой быстрый, но очевидный.

Стефания была на седьмом небе. Грозовая туча, казалось, миновала. Ее девочка поправлялась, врачи не диагностировали и не предрекали никаких осложнений.

Понять, что же послужило причиной комы оказалось не так просто. Никаких наркотиков девочки не употребляли, по крайней мере в открытую. Оставалось думать, что их в молодежном клубе давали тайно. Например, подсыпая в чай.

К тому времени выяснилось, что помимо Лены и Маши в другой больнице оказались в таком же состоянии еще трое участников клуба. Что лишний раз доказывало безусловную причастность Сергея Александрович к произошедшему.

Удалось ли его задержать - Стефании не было известно. Андрей Козлов, со свойственной ему сдержанностью, совсем не спешил делиться ходом следствия с ней. Да и виделись они всего два раза - в день исчезновения Романа, а второй раз - спустя пять дней, когда он зашел поинтересоваться здоровьем девочек, о чем-то переговорив и с Артемом Андреевичем и с местным врачом Валерием Сергеевичем.

***

Роман с трудом, превозмогая боль, сел в кровати. Несколько закинутых три дня назад очков в Силу и Выносливость заметно ускорили процесс регенерации организма от нанесенных Толиком травм.

Было крайне неприятно, что какой-то перекаченный малолетка так просто смог его отмудохать до полусмерти, поэтому, недолго думая, Пластинин решился на увеличение физических характеристик. В загашнике, таким образом, осталось совсем мало нераспределенных очков. Ну что же, и то хорошо, все равно оставалось какое-то пространство для маневра на случай будущих непредвиденных ситуаций.

Люди Козлова, как тот и обещал, оказали ему первую помощь и отвезли в Тверь, на квартиру Сани Алмазовой. Их первая встреча, спустя столько лет, вышла совсем не такой романтичной, как это принято показывать в кино или литературе: Роман кое-как улыбнулся подруге детства, пробормотал “привет” и, теряя сознание, опустился на кровать.

Говорить мешали поврежденные ребра, мысли в голове предательски отказывались формироваться в слова. Лишь спустя полтора суток забытья он смог собраться с силами и повысить характеристики Силы и Выносливости. После этого нырнул в сон опять, давая организму перестроиться, согласно новому раскладу.

Все это время Саня заботливо ухаживала за ним, но говорила лишь самый минимум, отмахиваясь: “Потом, Ромка, все потом!”

Наконец, он окреп достаточно, чтобы постоянно пребывать в сознании и соображать. Он встал с постели и, держась за стенку, вышел из выделенной ему спальни. Из другой комнаты доносился звук работающего телевизора. Пластинин прошел ближе и, стараясь не шуметь, заглянул в дверной проем.

Саня сидела за ноутбуком, вполоборота к двери.

- Выпрямился, Пластинкин. Я и не сомневалась, кто ж тебя согнуть-то сможет, - произнесла она не отрываясь от монитора, затем медленно встала из-за стола, повернулась и улыбнулась Роману так, что у того зажгло в груди.

Даже внешне она изменилась: из натуральной блондинки превратилась в брюнетку, уже не казалась такой хрупкой, как раньше, длинные теперь волосы собраны в хвост, вместо привычных локонов, спадающих на плечи. Прибавились очки без оправы, делающие Саню строже и серьезнее.

- Расскажи, как ты жил? - спросила Саня.

Роман в одно мгновение вспомнил последние годы жизни и роль Алмазовой в его судьбе - в груди сразу остыло.

- Нормально, - он пожал плечами.