пузырится и трещит, будто рвут фольгу. Роман спрашивает глазами: «Что это?»
— Дверь, — говорит шаман на звуки. — И утро. Пора прощаться.
Центр — К.:
Синхронизация произведена. Просьба убрать спайку порога после прохождения гражданского.
К. — Центру
Вас понял. Его встретят?
Центр — К.:
Да. Встретит и проводит контактная группа. Уполномоченные лица будут ждать в комнате дознания. Можете предупредить.
К. — Центру
Да ну, зачем человеку портить настроение. Мы так душевно посидели, что мне стыдно его запугивать всякими лицами, тем более уполномоченными — жуть же чистой воды. Передайте, чтобы его не обижали. Мировой чел.
— Ну вот, Роман. Вот и то, что создало нам некоторые трудности. В плане предполагаемого ядра, да и просто… поначалу было очень непривычно, давяще. Смотрите.
Серое марево лениво клубилось над головой. Тёмное поначалу, как жемчуг при плохом освещении, оно блекло и светлело, потому что где-то за ним сейчас вставало неведомое солнце. Под Горой лежал лес — мрачная зелень, сдобренная сединой. Она по-прежнему была окутана туманом.
— Мы пробовали запускать летающего разведчика, — сказал Курт, — особую «вертушку», берущую большие высоты. Этот молочный кисель распространяется почти до стратосферы. Он достаточно разрежен для того, чтобы через него проникал свет, но сам оттенок неба, солнце и тем более знакомые нам искры звёзд… никогда. Двадцать один наблюдатель, двадцать один цикл, десять с половиной здешних лет — ни разу. Только вот, иногда… сейчас будет… небольшое утешение…
Человек задрал голову к небу, послушно ожидая того, что со странным нетерпением ждал сейчас стоящий рядом с ним шаман. Подумал было мимоходом — так кошмар это всё или приключение? Пальцы руки, которую он опустил в передний карман джинсов, вдруг наткнулись на что-то твёрдое, маленькое и округлое. Тот синий боб. Надо будет попробовать посадить его дома в цветочном горшке. Может, и не вырастет то же, что росло у дикарей на делянке, потому что там, дома, будет и другой воздух, и другой свет, и вода из-под крана, ужасно хлорированная, будет не хвойный лес, пахнущий — нет, совсем не освежителем для уборной — тайнами и свободой, а будет город, километры и километры выточенных из камня клетей, вонючих дорог, гомона, шума и ругани, но что-нибудь, хоть немного похожее, обязательно должно получиться…
— Это изначальная атмосфера такая? — спросил Роман. — Или последствие чего-то… тоже катастрофы…
— Неизвестно, — ответил Курт. — О, вот оно.
Косой луч упал через прореху в мареве, за которым, невидимый, поднимался тёплый жёлтый шарик солнца. Под напором светлого луча начала серебриться роса. Сиреневатые лесные цветы распустили свои венчики, запели птицы, кто-то зашуршал и зацокал. Три фигуры уходили вниз по склону.
— Как красиво, — восхищённо сказал Роман.
— Красиво, хоть и скупо, — улыбнулся Курт. — Не их ли Светоч эти редкие лучи… В такие моменты, когда вижу кусочек солнца, скучаю по дому чуть меньше.
— А они что — всё? — Роман кивнул на фигуры.
— Ну да. У них своя дорога.
— Он так и пойдёт? — Роман посмотрел на центральную.
— Похромает до вечера, потом снимет — я ему объяснил, как надо. Вообще кость под регенерантом срастается за четыре часа, но сами мышцы деревенеют и немеют. Так что лишним не будет. А мне что — у меня ещё фиксаторы есть…
Молодой мужчина, чуть припадающий на правую ногу, схваченную ремешками пластикового фиксатора, обернулся. И вскинул руку — ладонью от себя.
— Быстро выучился, — одобрительно сказал шаман. — Теперь этот мир обогащён нашими жестами приветствия и прощания. А потом, позже, будут и волки прирученные, и плуг, и колесо, и дороги. И лоси, которых впрягают в карету, и что-нибудь этакое, знаете, с модой связанное — ну,
