понимаете, что поперечник Галактики что-то около сотни тысяч световых лет и мы видим только те звезды, которые близки к нам. Но шаровые скопления тоже представляют собой отличные ориентиры. – Про себя Макс сделал оговорку: «Если только мы не в другой галактике». Не было смысла в том, чтобы сваливать на них еще и это.

Дайглер немного расслабился и вытащил сигару.

– Это последняя моего любимого сорта, но я уж рискну выкурить ее сейчас. Ну что ж, Мэгги, похоже, тебе все-таки не придется учиться делать мыло из древесной золы и свиного навоза. Один это будет год или целых пять, но мы можем попотеть это время, а потом отправиться домой.

– Я очень рада. – Она потрогала свою причудливую прическу кончиками мягких, прелестных, ухоженных пальцев. – Не думаю, чтобы я очень подошла для такого дела.

– Но вы же меня не поняли!

– Э? А что там еще, Макс?

– Я же не сказал, что мы можем вернуться. Я только сказал, что, по моему мнению, очень вероятно, что мы выясним, куда мы попали.

– А в чем же тут разница? Мы узнаем это, а потом отправимся домой.

– Нет, потому что мы никак не можем быть в менее чем сотне световых лет от исследованного пространства.

– Не понимаю, в чем тут заковыка. Этот корабль может в долю секунды перескочить сотню световых лет. Какой там был самый большой скачок за время этого рейса? Около пятисот световых лет?

– Да, но… – Макс повернулся к Элдрет. – А вы понимаете? Правда понимаете?

– Ну, может быть. Это все эти истории со сложенным шарфом, которые вы мне рассказывали.

– Да, конечно да. Мистер Дайглер, конечно же, «Асгард» может покрыть расстояние в пять сотен световых лет практически мгновенно – да и любое другое расстояние. Но только через рассчитанные и исследованные конгруэнтности. Мы не знаем ни одной в радиусе сотни световых лет и не будем знать о такой конгруэнтности, даже если выясним, где находимся, потому что мы же знаем, где мы не находимся. Вы понимаете? Это обозначает, что нашему кораблю потребуется идти на максимальной скорости больше сотни лет, а может – и значительно дольше, для того чтобы пройти первый участок обратного пути.

Мистер Дайглер задумчиво оглядел столбик пепла на конце своей сигары, потом вынул перочинный ножик и аккуратно отрезал горящий кончик.

– Пожалуй, остальное я сэкономлю. И знаешь, Мэгги, ты бы, пожалуй, подучилась бы насчет этого мыла.

– Спасибо, Макс. Мой отец был фермером, я смогу научиться.

Макс порывисто сказал:

– Я помогу вам, сэр.

– Да, конечно, вы же рассказывали нам, что были раньше фермером. У вас-то все будет в порядке. – Он перевел взгляд на Элдрет. – Вы знаете, ребята, что бы я сделал на вашем месте? Я бы попросил капитана поженить вас прямо сейчас. Вот тогда у вас все будет как надо, чтобы хорошо справиться с жизнью поселенцев.

Макс покраснел до ушей и не смотрел на Элли.

– Боюсь, что я не могу. Я же член команды, я не имею права становиться поселенцем.

Мистер Дайглер с любопытством посмотрел на него.

– Какая преданность долгу! Ну что ж, без всяких сомнений, Элли сможет выбирать по своему желанию среди холостых пассажиров.

Элдрет с притворной скромностью расправила свою юбку.

– Без всяких сомнений.

– Пошли, Мэгги. Вы идете, Элдрет?

Уже через несколько недель в поселке жизнь била ключом. Был свой мэр, мистер Дайглер, своя главная улица – Хендрикс-авеню. Состоялось даже первое бракосочетание, проведенное мэром в присутствии свидетелей из поселенцев, – молодоженами были мистер Артур и маленькая Бекки Вебербаур. Первый дом, находившийся в процессе постройки, был заранее отведен для новобрачных. Это была бревенчатая хижина, сооружение не слишком аккуратное, так как, хотя среди поселенцев и нашлись видевшие бревенчатые дома на картинках или даже в натуре, практического опыта строительства ни у кого из них не было.

В новорожденной общине царил дух надежды, всеобщей отваги и даже веселья. Мысли о том, чтобы «начать жизнь с чистой страницы», и далеко идущие планы переполняли поселенцев. Спали они все еще на корабле, там же и завтракали, затем захватывали с собой обед и неутомимо трудились, как мужчины, так и женщины, весь здешний день напролет. День был коротковат, Надежда обращалась вокруг своей оси за двадцать один с минутами час. Возвращались, когда совсем темнело, ужинали на корабле, а потом некоторые даже находили откуда-то силы потанцевать немного перед сном.

Создавалось впечатление, что Надежда полностью оправдывает свое имя. Дни здесь были теплыми, но не жаркими, а умеренно прохладные ночи