научная группа отправилась в тот же день. Было ясно, что Элизия представит не больше трудностей, чем Конни, и окажется почти столь же великолепной находкой, – если не принимать во внимание небольшую, но всегда остававшуюся вероятность какой-либо экзотической заразы, с которой мы не сможем справиться.

Это было две недели назад.

Начиналось все совершенно обычно. Перси и прочие подопытные животные процветали на элизианских харчах; ван Хоутен не сумел подхватить какой- либо серьезной болезни, только стал немного чесаться. Потом он начал испытывать элизианскую пищу и на себе – были там такие неуклюжие четырехкрылые птицы, очень хорошие для гриля. Берни сказал, что они напоминают ему жареную индейку, чуть с привкусом тыквы. Однако Перси-свинья не стал притрагиваться к рыбе, которую мы поймали, а крысы, съевшие этих рыб, сдохли. Так что всякую морскую пищу отложили до дальнейшего исследования. Рыбы эти не походили на наших, они были плоскими, как камбала, и у них были усики, как у сома, но не шипастые, а расщепленные на кончиках. Гарри Гейтс считал, что это органы осязания и, возможно, манипуляторы.

На острове не было ничего похожего на тех хищных ящериц с огромными пастями, одна из которых прикончила Лефти Гомеса. Однако нельзя было сказать, чего можно ожидать на других островах, поскольку массивы суши так удалены друг от друга, что картина эволюции в разных архипелагах могла быть совершенно различной. В нашем донесении должна была присутствовать рекомендация колонизовать сначала остров Деверо, а затем уже осторожно обследовать остальные.

Я должен был выйти на поверхность в третьей смене, дядя отработал первую неделю, потом неделю отдыхал, а теперь должен был стоять вахту на корабле, а я должен был связываться с ним с берега. Но в последнюю минуту я поменялся, так как Анна очень стремилась выйти. Меняться мне не хотелось, но после смерти Рупа я вел расписание вахт, и отказать ей было как-то неловко. В эту же третью смену выходил муж Глории, а с ним и она сама, но это не считалось, так как ее телепартнер там, на Земле, был в отпуске.

Когда они покидали корабль, я стоял на верхушке «Элси», мрачно наблюдая, как они садятся в лодки. Здесь, на выходе из шлюза, была пристроена временная смотровая палуба, отличное место, чтобы наблюдать, как ниже, у грузовых люков, заполняются лодки. Техники покончили с осмотром и ремонтом двигателей, а также почти заполнили топливные баки, в результате чего «Элси» глубоко сидел в воде и грузовые люки были всего футах в десяти над ватерлинией. Поэтому грузиться было удобно. При высадке первой группы баки были пусты, лодки приходилось опускать почти на сто футов, а пассажиры спускались по веревочным лестницам – не очень легкая задача для людей, страдающих боязнью высоты, а такие у нас имелись. Но сегодня все было просто.

Шлюз у нас маленький и годится только для выхода людей; все, что крупнее, проходило через грузовые люки. Их тоже можно превратить в шлюзы, на Инферно в системе Беты Гидры мы так и сделали, однако, если атмосфера была хорошая, эти люки просто открывались как двери. Они вели на грузовую палубу, расположенную ниже пассажирской и над палубой вспомогательных механизмов. На грузовой палубе хранились три наши лодки и два вертолета. Лодки легко вытаскивались и опускались на воду с помощью шлюпбалок, но с вертолетами все значительно сложнее. Сначала их надо было выставить наружу на тех же шлюпбалках. Затем к ним прицепляли тросы и тянули вверх, вдоль изогнутой поверхности корабля, на смотровую палубу, где на них уже ставили винты.

Каждый раз, когда мы всем этим занимались, мистер Регато ругал конструкторов последними словами, а саму эту конструкцию называл не иначе как «механический бред».

– Все проектировщики кораблей, каких я встречал в своей жизни, были счастливы, если у них получалась красивая картинка. Им никогда не приходит в голову, что потом их симпатичную картинку будут пытаться использовать какие-нибудь бедолаги.

Вполне возможно, таким образом хотели организовать выгрузку вертолетов с помощью минимального количества специального оборудования, которое может выйти из строя. Это обстоятельство, как я понимаю, все время имелось в виду при переоборудовании кораблей для нужд нашего проекта. Но в тот день оба вертолета были выгружены и готовы к полетам; один из них находился в лагере, а другой был привязан неподалеку от меня на смотровой палубе. Нам оставалось только загрузить лодки.

Это были вельботы, изготовленные из стекла и тефлона, непотопляемые из-за пористого пластика, заполнявшего все пустоты. Они такие крепкие, что вмятину в них еще можно сделать, если очень уж постараться, но пробоину – никак, разве что сверлом или высокотемпературной горелкой. И они такие легкие, что пустую лодку нетрудно поднять вчетвером. На такой не страшно высадиться на скалистый берег; потом, после разгрузки, ее можно оттащить повыше. Лодки были снабжены спиртовыми двигателями, как и вертолеты; однако на них также были и весла, и парус. Мы ни разу не использовали весла, хотя обучались на тренажерах под бдительным присмотром дяди Стива.

Предыдущим вечером лодки вернулись на корабль с грузом образцов для исследовательского отдела; теперь они отправлялись на берег с новой сменой на борту. Со своей верхотуры я мог видеть в полумиле от себя людей, собиравшихся вернуться на корабль; они столпились на берегу, ожидая, когда их заберут. Две лодки были уже на воде и ожидали третью; на каждой из них отправлялось около восемнадцати человек и несколько тюков всякого имущества, реквизированного Гарри Гейтсом для научной работы на берегу; кроме того, лодки захватили недельные припасы всей группы.

Я почувствовал движение у себя за спиной, повернулся и увидел, что капитан поднимается на палубу через шлюз.

– Доброе утро, сэр.