обслуживания, только для капитана и вахтенных. Мы прошли вдоль линии, и я обнаружил, что все-таки хочу есть. Дядя Стив провел меня – только в этот раз – к столику, за которым обедали командиры служб корабля.
– Леди и джентльмены, это мой двухголовый племянник Том Бартлетт. Вторую свою голову он забыл на Земле – он близнец из телепары. Если он вдруг сделает что-нибудь такое, чего делать не должен, не говорите мне, пожалуйста, а просто настучите ему по башке. – Он глянул на меня искоса. Я начал заливаться краской. – Ну, сынок, скажи «здрасте»… или просто кивни дядям и тетям, если ты не умеешь говорить.
Я кивнул головой и сел. Рядом со мной сидела приятная женщина с такими коленками, на которых любят сидеть дети. Она улыбнулась и сказала:
– Рада, что ты заглянул к нам, Том.
Я узнал, что она главный эколог доктор О’Тул, но по фамилии ее никто не называл; она была замужем за одним из релятивистов.
Дядя Стив обошел стол, рассказывая, кто здесь кто и чем занимается: старший механик, релятивист (дядя Стив назвал его «астронавигатор», так называлась эта должность на обычном корабле), главный планетолог Гарри Гэйтс, штатный ксенолог и так далее – в тот раз я не сумел запомнить все фамилии – и резервный капитан Уркхардт. Я не расслышал слово «резервный» и удивился, до чего же он молод. Но дядя Стив поправил меня:
– Нет-нет! Он не капитан. Он тот человек, который станет капитаном, если окажется, что потребуется замена. Вот напротив тебя сидит хирург – но ты не верь тому, что слышишь, сам он никаких операций не делает. Доктор Деверо – самый главный мозгоправ.
На лице у меня, видимо, отразилось полное непонимание, поэтому дядя Стив продолжил:
– Не сечешь? Психиатр. Док Деверо вглядывается в каждое наше движение и соображает, как скоро потребуется смирительная рубашка и шприц. Точно, док?
Доктор Деверо намазывал булочку маслом.
– Ну, в общих чертах майор прав. Но вы ешьте, ешьте – до вечера мы за вами не придем. – Это был маленький, толстый, напоминавший жабу, ужасно уродливый человечек, полный безмятежного, невозмутимого спокойствия. Он продолжил: – У меня, майор, только что появилась мысль.
– Никогда бы не подумал, что мысли могут вас тревожить.
– А вы послушайте. Меня прислали, чтобы я поддерживал в здравом рассудке сомнительных типов вроде вас… но они забыли назначить кого-нибудь – поддерживать в здравом рассудке меня. Ну и что вы прикажете мне делать?
– Мм… – Дядя Стив изобразил тщательное обдумывание проблемы. – А я и не знал, что сами вы, мозгоправы, должны пребывать в здравом рассудке.
Доктор Деверо кивнул:
– Вот тут-то вы попали в самую точку. В моей профессии, равно как и в вашей, майор, сумасшествие – не недостаток, а преимущество. Передайте соль, пожалуйста.
Дядя Стив смолк и сделал вид, что вытирает кровь с разбитого лица.
Подошел еще один человек и тоже сел за наш стол. Дядя Стив представил ему меня и сказал:
– Это командор Фрик, ответственный за связь, твой начальник, Том.
Командор Фрик кивнул мне и спросил:
– А вы, молодой человек, разве не из третьей секции?
– Э-э-э, я не знаю, сэр.
– А я знаю… и вам тоже надо бы знать. Доложитесь в центр связи.
– Вы имеете в виду – прямо сейчас, сэр?
– Прямо сейчас. Вы и так уже опоздали на полчаса.
Я сказал:
– Извините, пожалуйста, – и торопливо вскочил, чувствуя себя до крайности глупо. Я взглянул на дядю Стива, но он не смотрел в мою сторону, можно было подумать, что он ничего не слышал.
Центр связи был двумя палубами выше, прямо над центром управления; нашел его я не сразу. Там были ван Хоутен, Мэй-Лин и офицер по фамилии Трэверс – вахтенный связист. Мэй-Лин не подняла глаз, она читала пачку бумаг; я понял, что она телепатирует. Ван Хоутен спросил:
– Где тебя черти носили? Я есть хочу.
– Я же не знал, – возразил я.
– Должен был знать.
Он вышел, а я повернулся к мистеру Трэверсу:
– Что мне нужно делать?
Тот заправлял катушку пленки в автоматический передатчик и не ответил мне, пока не покончил с этим занятием.
– Когда она кончит, возьмите у нее эту пачку сообщений и делайте с ними, что уж вы там с ними делаете. Впрочем, это не важно.
– То есть прочесть все это моему близнецу?
