Атана, постукивая пальцем по столу, смотрела на списки, написанные скачущим почерком Хията.

Ему эти списки надиктовал Каит перед тем, как отправился куда-то спать, забрав с собой змею и собирателя, которого она выпустить из пасти отказалась. Что было в этих списках написано, знать хотели многие. Диктовал Каит тихо. Советники выясняли отношения громко, еще и мебель начали растаскивать, потому что стоять, дожидаясь неизвестно чего, не хотели. Так что заинтересовались и стали прислушиваться не сразу. А когда стали, было уже поздно. Каит закруглился и ушел. Хият отдал списки опекуну и стал странновато улыбаться в ответ на любой вопрос. А Таладат передал списки Атане. Наедине. Так что не факт, что кто-то точно знает, у кого они сейчас. Если бы знали, могли бы и догадаться.

Предыстория этих списков была такова — Каит порылся в бездонной памяти города, потянул за какие-то ниточки и нашел как тех, на ком держится стабильность города, так и тех, кто ее расшатывает. Первых следовало как-то возвысить и вопреки их желанию наделить хоть какой-то властью. А это будет сложно. Тот же Коян даже главным следопытом быть не хотел. Бродить по горам в одиночестве ему нравилось больше.

Вторых было больше, чем первых, они были наглее и лезли, куда только можно. У Каита даже была теория, что ничего полезного для города они не делают как раз потому, что все их время занято дурацкими интригами и прочими глупостями. Вон та же старая паучиха, если бы отвлеклась от плетения своих сетей в совете, могла бы быть городу гораздо полезней. Но ее уже вряд ли переделаешь. Да и не надо, наверное. В списках ее вообще не было, ни в одном, ни во втором.

Еще во втором списке выделялась группа лиц, считавших, что знают как нужно управлять хранящим и что он должен на самом деле делать. В принципе они были бы безобидны. Если бы не додумались позвать собирателя. Любитель ритуалов Тейка был среди них, ему просто повезло, что он все еще оставался в больнице и не мог поучаствовать в веселье лично.

Но хуже всего были люди в конце списка. Хият обозвал их вредителями. А Каит надиктовал по полстраницы их деяний, направленных то на попытки захватить власть, то на попытки стать независимыми от города и не отдавать больше ему энергию. То на борьбу с хранящими. То с советами. То со старыми семьями. То с теми, у кого поддержки семьи не было, но они посмели стать хорошими магами. В общем, они были недовольны практически всем и просто баламутили обстановку. Всего лишь из-за того, что им что-то не нравилось. Тоже еще, всезнайки и образцы для подражания.

И ладно бы протестовали и возражали. Так нет же. Эти гады подколодные действовали, частенько искренне веря, что несут свет, добро и прочие хорошие вещи. И впутывали в свои дела юных и не определившихся. Убеждали и направляли. А потом мальчишки то родственников хранящих с горы роняют, то отпрыска благородного семейства избивают, то что-то опасное призывают, искренне веря, что это принесет очищение.

А самое плохое, что даже если избавиться от людей, находящихся в конце списка Каита, им на смену обязательно вырастут другие. Они часто вырастают из хороших мальчиков и девочек, которых ни в чем подобном не заподозришь. Поэтому действовать надо как-то иначе. В школах учить, наверное. За обиженными лучше присматирвать. И создать структуру, которая будет следить за теми, кто вырос и решил нести свет истины до победного конца. А то вроде бы дурачки занимающиеся глупостями. Никто их всерьез не воспринимает. А потом в городе какая-то ерунда случается. Нехорошая ерунда.

Атана вздохнула, а потом улыбнулась отражению в темном зеркале.

Во всей этой истории радовало только одно: Хияту учителей искать не надо. Они у него есть — отец и сам город. А кто считает, что его кандидатура подходит лучше… Тех Хият обещал сводить на экскурсию. В гости к белой змее, разумной и в истинном размере. Воднику очень хотелось посмотреть, как эти желающие будут доказывать, что именно они лучшие учителя.

А в крайнем случае, чтобы заткнуть самых неуступчивых, Хияту можно будет еще раз съездить в город Волчьи Челюсти. Якобы чему-то поучиться у хранящей. Заодно и с дальними родственниками перезнакомится.

Вейн мрачно грыз леденцовую елочку и делал вид, что в упор не видит Хията. Что-либо спрашивать рыжий родственник хранящей не собирался. В последнее время он вообще предпочитал молчать и таращиться в стену. Такое поведение и охранники, сторожившие дверь в эту комнату, и медики, приходившие проверять насколько он здоров, да и все остальные считали странным. Но к Вейну не лезли. Кто знает, как должен вести себя человек, которого медленно сводит с ума проклятие? Не бросается на людей, не буянит, и ладно.

А вот Хият сразу понял, что Вейн ведет себя правильно. Чем меньше беспокоишься, интересуешся чем-либо, злишься или веселишься, тем медленнее будет расти проклятье. Проклятия вообще питаются эмоциями и крайне редко только отрицательными.

Сохранять спокойствие Вейну помогала дыхательная гимнастика и леденцы, которые он поедал в неимоверных количествах.

— Ладно, — сказал Хият. — Попробуем.

И попытался себя успокоить тем, что Вейн в любом случае долго не проживет. Потому что находится на самом краю. Тут любой толчок и он свалится. Так или иначе. Лучше уж попытаться его спасти, чем просто стоять и смотреть. Не так он и плох.

Хият сдвинул в сторону лежащие на столе листы бумаги и стал чертить миниатюрный ритуальный рисунок. Ошибиться он не боялся. Подобные стандартные рисунки он чертил часто. Просто в конце нужно добавить направление и имя.

Вейн все так же грыз леденец, не проявляя ни беспокойства, ни любопытсва. Сильная воля у человека, давить такие порывы в себе очень сложно. Даже Ладаю сложно. А для таких рыжих и порывистых — это вообще подвиг.

Рисунок Хият нарисовал в полной тишине. Достал мамин нож, вырезал на столешнице по углам центральной фигуры первые буквы своего и