Вдоволь налюбовавшись змеей, Тоен перевел взгляд на Толса, лежащего на полу. Потом посмотрел на хлопотавшую над ним паучиху Леду. На Атану, растерянно смотрящую на мужчину, стоявшего к Тоену спиной. На улыбчивого Хията и еще каких-то запыленных и побитых людей. И понял, что все закончилось. И собиратель то ли сбежал, то ли это его ноги торчали из змеиной пасти. И можно было бы еще полежать без сознания, дожидаясь медиков. Вместо этого встал и пейзажем любуется.

Тоен хмыкнул. Похлопал ладонями по карманам, разыскивая трубку, и обнаружил, что она сломалась — чаша вообще раскрошилась в щепки.

Трубку было жалко. Ее выточил знакомый моряк из корня куста с вкусно пахнущей древесиной. В благодарность выточил. За то, что Тоен отговорил его глупую дочь убегать из дома со смазливым недомагом. Тоен этим деянием даже гордился, не часто ему удавалось в чем-то убедить женщину.

Вздохнув и поворошив в кармане обломки трубки, Тоен решил подойти поближе к ценру событий. Прошел целых пять шагов, а потом понял, что надежнее будет ползти. А когда дополз до змеиного тела и тыкал в него пальцем, пытаясь понять насколько эта распывающаяся легким ореолом штука материальна, его схватил за шкирку Таладат и поставил на ноги.

— Вот! — сказал Хиятов опекун громче, чем следовало. — Живой твой… не знаю как его правильно назвать.

Даринэ Атана улыбнулась и кивнула. А мужчина, на которого она так странно смотрела, обернулся и подмигнул. И Тоен заподозрил, что все-таки умер. Все они умерли. Иначе что здесь делает давно почивший Каит?

Советники пришли в себя довольно быстро, сразу как поняли, что никого кроме собирателя змея трогать не собирается. Самые любопытные заинтересовались этой змеей и Каитом. Даже пальцами в бывшего хранящего тыкать пытались. Самые глупые и нетерпеливые стали требовать их выпустить. На что Атана и Таладат ответили дружным отказом, а Каит мрачно улыбнулся и сообщил, что для начала желает кое-что объяснить. Спорить с человеком, которого собиратель назвал божеством, желающих не нашлось.

Сам собиратель все так же находился в пасти змеи и признаков жизни не подавал. Каит объяснил, что сейчас город отбирает у него все, что он успел собрать за свою долгую жизнь. Городу оно пригодится, а сам собиратель вряд ли это переживет. Но туда ему и дорога. Наверняка знал, почему умные собиратели в города предпочитают не лезть, выманивая учеников и их защитников за стены. Но решил рискнуть, раз уж ему предложили, сами того не подозревая, настолько богатый улов. Вот и дорисковался.

Потом появились медики, которые, как оказалось, были заперты на одном из балконов. Они ходили по залу, надолго застывали над лежащими людьми и раздавали всем подряд распоряжения. Тоену они приказали сидеть и не рыпаться, потому что недолеченый бок опять постарадал, да и спина выглядела нехорошо. Толса погрузили в стазис и похвалили Леду, которая его вовремя подхватила и крепко держала.

А когда медики рассортировали раненых на тяжелых и тех, чье лечение можно отложить, Атана забралась на плечи Таладату и сообщила советникам, что пришла пора подвести итоги заседания. Советники этому почему-то не обрадовались, часть опять стала требовать их выпустить, а некоторе даже угрожать. И тогда заговорил Каит. Негромко, но его почему-то услышали все. Он душевно поведал, что в тот день, когда он умер, город обрел разум и теперь отлично понимает, что собиратель появился не сам по себе. Так же город способен увидеть тех, кто этого собирателя впустил и самостоятельно решить, что с ними делать. А так как город не человек, то его решение может быть какое угодно. Вплоть до того, чтобы сожрать и их следом за дорогим гостем. И сам Каит, на их месте, сейчас бы ничего не требовал и никуда не спешил, а старался доказать, что раскаялся, осознал и больше так не будет.

Попутно Каит объяснил людям позвавшим собирателя, что они полные идиоты, понятия не имеющие, что такое хранящие. Вон даже тот тип, который пытался запугать горожан мертвецами, своих мертвецов позвал под стены города, а не сразу за них. Потому что человек, который защитил город от угрозы рвущейся в город — герой. А тот, кто пустил угрозу в город — злодей. И обмануть город во втором случае невозможно.

Еще Каит сообщил, что без каких-либо сомнений убьет любого, кто попытается навредить его сыну. Да и те, кто думает, что после всего произошедшего может каким-то особым решением прогнать из города или отстранить от должностей людей, которые действительно делают что-то полезное для города, очень об этих мыслях пожалеют. Наверное, уважаемые советники забыли, но большинство старших и не очень семей начались вовсе не со сбежавших с материка магов. Их предки были без дара и стихии. Дети этих предков дар получили милостью города. Такой же милостью все подаренное можно отобрать. Поэтому лучше бы всем виноватым дождаться людского наказания и вести себя тихо-тихо, как мыши под веником.

Советники слушали и молчали. Хият нахально улыбался. А Атана села рядом с Тоеном и обняла его за плечи. Так было уютнее и на чье-либо мнение ей было плевать. Вообще ни о чем думать не хотелось. В конце концов, после прочувствованной речи Каита всех, кого хоть в чем-то подозреваешь, можно будет допросить под камнем. И даже лучше будет, если кто-то станет сопротивляться и возражать. Почему-то Атана была уверена, что отобрать дар и силу город действительно сможет. И так им и надо. Давно пора было чем-то эту кодлу напугать, а то чувствуют себя неприкосновенными и творят, что хотят. А некоторые еще и искренне верят, что творят это во имя блага города. Просто личные интересы с этим благом каким-то чудом совпали.

— И как ты их терпишь? — спросил Тоен.

— Сама не знаю, — ответила Атана. — Кстати, не хочешь побыть моим заместителем? Недолго. Потом я буду детей носить на работу, даже в этот зал, когда его отремонтируют. И пускай кто-то попробует их разбудить.

Тоен хмыкнул, улыбнулся и покачал головой.

— Лучше Таладату предложи. У него терпения больше. Да и опыта. А я буду стоять за плечом и охранять. А еще я колыбельные петь умею.

Глава совета вздохнула и кивнула. Так тоже неплохо. Главное, что он не собирается опять сбежать из города. И колыбельные советникам