— Ни у кого чётких планов нет и быть не может, — сказал Госсершвейн. — Объект-то секретный. И режимный. Только приблизительные схемы, вроде этой, — он ткнул на стену коридора, уходящую во тьму. На ней, слегка подсвеченные крошечными химическими диодами, обозначались схемы проходов и разметка уровней. До двадцать восьмого можно было добраться с помощью лифтов, но остальные искренне сомневались в том, что они работают. Второй путь пролегал по техническим коридорам и узким шахтам, пронизывающим всё здание.

Подъёмники ожидаемо не работали, и всей группе пришлось пробираться по запутанным переходам и узким проходам для техников, со множеством лестниц, площадок и закутков с инструментами, спускаясь всё ниже и ниже. Кое-где высокий и плечистый Госсершвейн, матерясь и охая, едва продирался через хитросплетения проводов и кабелей, а Карилис постоянно норовил выжечь весь мусор на пути, крайне раздражённый вынужденной задержкой. Правда, о таких его эмоциях никто не догадывался, и только Карла, успевшая немного изучить комитетчика со своей, женской точки зрения, отмечала про себя сухость и сдержанность во фразах и выражениях, граничащих с площадной руганью Атарха. Да и тяжёлый, недружелюбный и откровенно ненавидящий все эти завалы взгляд Яна говорил о многом. Остальные, видимо, привыкнув к такому выражению лица шефа, не обращали внимания на такие мелочи.

На середине пути, едва не провалившись вниз вместе с вентиляционным коробом, они обнаружили работающую лифтовую платформу. Контур энергопитания на этих уровнях ещё работал, питаясь от подземных генераторов, что увеличивало шансы выжить для кого-то, кто зажёг сигнальный маяк.

— Я не могу поверить, — неожиданно высказала вслух свои мысли Карла. Её тихий и спокойный голос резко диссонировал с содержанием размышлений. Карла и сама заметила такую перемену в себе, удивившую её до крайней степени.

— В то, что фактически ходишь по трупам? — Спросил Лиам. — Так это реальность, детка. Бывает и хуже.

— Я знаю, — Пожала плечами женщина. — Лиам, все вокруг уже знают, что ты видел вещи и похуже. Но, видишь ли, в чем дело, я их не видела. И относиться к творящемуся вокруг дерьму спокойно, утешая себя мыслями о том, что бывает и хуже, не хочу и не собираюсь. Знаешь, почему? Потому, что бывает и лучше. И, да, для меня, не пережившей весь твой опыт, ходить по трупам, видеть братские могилы детей и соскребать с панели управления части тел не является привычным занятием.

Карла говорила спокойно и взвешенно, тем самым заставив Лиама, любившего на досуге изобразить из себя философа, битого жизнью и увиденным, неприятно поразиться. Даже не неприятно, а, скорее, неожиданно. Он думал снова сыграть роль старшего и более опытного собрата, но Карла как-то быстро сбросила шкурку боязливой и вечно удивлённой девчонки, вынуждено обитающей в образе заскорузлого капитана грузовика на зашибленной планетке.

— Я стараюсь не думать про лучшее, — нехотя признался Лиам. — Слишком редко приходится это видеть в последние годы.

Карла снова пожала плечами, ничего не ответив. А вот Карилис, шедший впереди, почувствовал укол совести.

«Неужели, я дожил до того, что даже Лиам считает, что рядом со мной больше дерьма, чем иного? И ведь молчал же, скотина… А что он мог сказать? — сам себе ответил Ян. — Да и что бы я послушал из сказанного?»

Ян задумался. В последние дни у него всё чаще и чаще появлялись поводы пересмотреть и переоценить себя, созданную им же самим легенду, свой образ и особенно своё мышление. По всему выходило, что оно стало излишне узким, однообразным и фанатичным. Карилис перестал заботиться о тех, с кем делил корабль, кому доверял жизнь и ждал того же в ответ. Он ждал доверия, но теперь понимал, что это было слишком большим требованием. Потерянная команда темным пятном легла на его мысли. Капитан не должен оставаться один, он должен покидать корабль последним, а принимать бой первым. И с той поры, как он осознал то, что ради него совершили его друзья, пожертвовав жизнями, он подсознательно запретил себе привязываться и привыкать к тем, с кем работал. Карла сломала эту стену, со всего размаха врезавшись в неё на своём катере на Катальде.

«Почти десять лет — достаточный ли это срок для того, чтобы снова пересмотреть свою линию поведения? — думал он, разбрасывая тяжёлыми ботинками от защитного костюма мелкий мусор под ногами. — Или это уже слишком долго, чтобы даже пробовать?»

Двадцать седьмой уровень оставался почти не тронутым. Чистые сухие коридоры, в которых можно было свободно дышать, расползались лучами звезды от центральной лифтовой платформы, на которой группа спустилась вниз. Освещение сохранялось не везде, но основные артерии уровня до сих пор функционировали с минимальными перебоями. Карилис и его спутники обошли пять широких коридоров, ведущих во множество помещений, но не нашли ни души. Люди либо не успели спуститься так глубоко, либо что-то случилось с ними непосредственно на этом уровне. Дальше уже ничего не было. Ниже этого уровня находились только нежилые и нерабочие системы коммуникаций, хранилища сырья и ледники с биоматериалом, требующим дальнейшего исследования.

Уровни выше открыли Яну несколько залов, похожих сейчас на изуродованные соты улья, где должны были проходить испытания различных систем искусственного интеллекта. Каждый зал предназначался для определённых функций. Военные программы, системы жизнеобеспечения, контроль, слежение, многозадачность, гарантии лояльности к человеческим организмам, зал распознавания скрытой и открытой угрозы экипажу, производству, комплексу рудничного оборудования…

Ян сбился со счета уже на двадцатом помещении. Экраны и приборы оставались мёртвыми, словно жизнь высосали из всего подземного уровня одним махом. Как будто эта незримая жизнь была растворена в самом воздухе, не успевшем задержаться в безопасном месте.