нем можно было увидеть различные гаммы эмоций и даже разглядеть морщинки вокруг глаз.
— Иногда мне этого очень не хватает, — сказал он задумчиво, — но я понимаю, в то же время, что являюсь лишь визуальным дополнением к моей виртуальной личности.
— Мне иногда кажется, что эта личность гораздо живее, чем оригинал, — сказала Карла, делая глоток вина. Индиго грустно усмехнулся.
— Мне тоже иногда так кажется, — признался он, стряхивая несуществующий пепел на ковёр под ногами. — Но у меня достаточно блоков, чтобы никогда не прийти к окончательному выводу по этому вопросу.
Карла взглянула на него вопросительно, приподняв брови. Искин посмотрел на неё долгим, почти человеческим взглядом, потом отвёл его и снова стряхнул пепел с сигары.
— Тебя интересует, что случится, если я однажды решу, будто капитан Карилис это я, а не тот, что находится в медленном времени? Всё очень просто, мне придётся поменяться с ним местами. Искусственный интеллект должен служить человеку, но не наоборот.
Карла похолодела под тонким платьем, замерев с бокалом у рта, и неотрывно следя за реакцией искина напротив. Тот расслабленно улыбнулся, сминая сигару, которая тут же исчезла из его рук.
— Этого никогда не произойдёт, Карла, — сказал он мягко, с нотками тоски и грусти в голосе. — Я сам не позволю этому произойти, — добавил он. Карла почувствовала, как от голоса Индиго по спине побежали мурашки. Он не был похож на голос Яна, хотя… Если бы комитетчик позволял себе чуть больше жизни, был чуть моложе, был чуть живее… Карла осторожно покручивала бокал в руке. Слова Индиго заставили её задуматься. Было в них нечто такое, очень человеческое. Словно искин прекрасно осознавал себя личностью, и не первый год считал себя настоящим человеком, но не хотел отнимать жизнь у кого-то, кто должен был быть на его месте.
«Единый, да он же всё понимает, — подумала Карла, — он сам, сам не хочет причинять вред, и никакие блоки тут ни при чем».
«Игла» шла по заданному курсу на крейсерской скорости, не встречая помех. Капитан Карилис вернулся в свою каюту, переложил на столе несколько бумаг, наткнувшись на неоконченный рисунок. На листе бумаги уже проявлялись контуры женского лица, и было заметно, что это лицо являет собой смесь двух знакомых Яну женщин. Линда и Карла, совершенно непохожие и в чем-то очень близкие по духу. Ян долго смотрел на лист, потом достал из стола зажигалку и, щёлкнув кнопкой, поднёс огонёк к рисунку. Бумага вспыхнула ярким светом. Ян какое-то время смотрел, как она превращается в пепел, как огонь жадно слизывает карандашный набросок, а потом бросил лист в широкую пепельницу, должную являться плоской вазой для фруктов на его столе.
Он устало потёр руками лицо, уставившись в стену рядом с дверным проёмом. Затем капитан встал, прошёлся по каюте, снова переложил с места на место несколько бумажек и неоконченных отчётов для Комитета, и вышел за дверь.
— Капитану Карилису я обязана жизнью, — сказала Карла, допивая второй бокал вина. Её щеки раскраснелись, ей было немного жарковато, а на губах играла улыбка. Индиго смотрел на женщину внимательно, ожидая продолжения.
— Хотя, если бы не его появление, возможно, дело бы и не кончилось так плохо, — сдвинула брови Карла, отставляя бокал в сторону и принимаясь за сладости. — Нет, — внезапно мотнула она головой так, что пряди волос хлестнули её по глазам, — это ложь. Карилис прибыл за тем лихтером, он его преследовал, а может, просто обнаружил, — она махнула рукой, поморщившись, — но лихтер «Золотой Берег» был на Иридии раньше. Или нет? — она задумалась, даже прекратив жевать.
— Я тоже обязан капитану Карилису жизнью, — серьёзно ответил Индиго. — И мне нравится моя жизнь, Карла.
Женщина пристально всматривалась в лицо искина. В то, что должно было бы быть лицом, будь он живым человеком. Индиго безупречно воссоздал образ Яна, и теперь у Карлы создавалось странное впечатление. Она будто повстречала комитетчика до всех его приключений, молодого, полного сил и энергии, не заботящегося о завтрашнем дне, отдающего всего себя собеседнику, который ему интересен.
Карла смущённо отвела взгляд. Ей нравился, черт побери, ей ужасно нравился тот Ян, которым был Индиго. И эта мысль отдавалась в груди Карлы щемящим чувством потери. Она только сейчас поняла, насколько изменился капитан Карилис после случившегося. И Карле стало жаль его. Не той глуповатой жалостью, которая просыпается у стороннего человека, пытающегося всеми силами сочувствовать тому, через что он никогда не проходил. И не той материнской жалостью, от которой оставалось желание тепла, ласковых прикосновений и утешительной песни на ночь.
Ей стало жаль Яна по-человечески. И это чувство вызывало у женщины странные мысли. Индиго сейчас был настолько похож на человека, что считать свои эмоции по отношению к тому, другому Яну человеческим сочувствием Карла считала фальшью. Теперь она уже не могла чётко и прямо ответить на вопрос, кто из этих двух Карилисов является человеком. И не могла сказать про себя того же с той определённостью, что всегда присутствовала внутри неё. И потому она никак не могла разобраться, жалеет ли она о том, что Индиго не может быть человеком, или сокрушается внутри себя по потерянной человечности настоящего Яна.
Она запуталась в себе, своих мыслях, своих ощущениях. Ей даже показалось, что кто-то смотрит на неё, как она пытается принять решение, старается разобраться…
