сейчас у него не было времени поработать мозгами, а вот тренировки в секции силовой подготовки пригодились как нельзя лучше.

Одним ударом Дариус выбил длинный нож из ладони Аши, поймав её запястье в болевой захват. Он начал медленно выкручивать ей руку, но женщина молчала. Она только часто дышала, с её губ иногда срывались едва слышные слова молитвы к своим богам. Кажется, Аша тоже находилась в подобие транса, совершенно не осознавая уже, кто перед ней. Все мысли аламхадки были направлены в одно русло: врага нужно убить любой ценой. Руки, ноги или жизнь самого бойца не являлись такими уж важными, если от их отсутствия приближался конец и злобного духа Дариуса.

— Аша, хватит! — попытался воззвать к её разуму Грос, которому очень не хотелось калечить женщину, но умирать не хотелось ещё больше.

— Я поклялась тебя уничтожить, — сдавленно просипела женщина. Она вывернулась из захвата Дариуса, ударом открытой ладони в грудь отправила его в полёт, опрокинув на спину. Грос сильно приложился затылком об песок, но вскочил на ноги, принимая боевую стойку. Аша уже держала в руке своё копье, перехватив древко одной рукой и нацелив в грудь Дариуса.

— Аша! — раздался крик Карилиса с того самого места, откуда появилась сама женщина. Оба бойца на мгновение перевели взгляд на капитана, спешащего к месту схватки. Он оскальзывался на склонах песка, падал и кубарем катился вниз, продолжая что-то кричать и материться.

— Аша, не надо, это Дариус! Он живой! — запыхавшись, Ян положил ладонь на древко копья, опуская его наконечник вниз. Женщина перевела на него безумный взгляд и спокойно ответила:

— Ты дал мне слово, капитан, что не станешь мешать в моей священной битве, помнишь?

Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Янис помнил, что пообещал аламхадке, но тогда он даже представить не мог, что ещё раз увидит живого Дариуса. Он лично помнил, как отдавал его тело Комитету, и Хеме руководил транспортировкой в центр изучения заражённых. Карилис помотал головой. Генерал Хеме дал ему отмашку на поход, когда Сенат приказал вернуться. Генерал принимал тело Дариуса, который потом оказался на борту судна. Хеме был единственным, кто поверил Карилису после его возвращения. Янис понял то, о чём пытался сказать ему ксеноформ, но какими-то окольными путями. Вернее, Уна говорила то, что Ян готов был услышать. Логика и мышление чужаков слишком отличались от привычных Яну, и он вряд ли бы понял, скажи она ему правду. Тем более, Ян вряд ли бы поверил, скажи она, что ксеноформы умеют перемещать сознание из одного объекта в другой без умерщвления тел. Зато Уна сказала ему про линзы, про их присутствие в Конгломерате. Не уточнив, правда, длительность подобного присутствия, но Карилис и не спрашивал, самодовольно решив, что сроки пребывания не могут быть излишне длинными. По генералу Хеме не скажешь, что он был на своём посту не так давно. А ещё Уна умолчала о времени и его течение. Эта раса думала и мыслила иначе. Для них всё было иначе, чем для людей. И они называли смертью то время, пока разум занимало чужое сознание — их сознание. Потом, покидая выбранный ими объект, телу предоставлялась возможность продолжить существование, если это было возможным.

Ксеноформам не нужна была война с людьми, с Конгломератом. Если бы они хотели экспансии, они просто поставили бы везде таких вот Ли Хеме, являющихся носителями чужеродной формы жизни. Спокойной, рассудительной, умеющей ждать и принимать трудные для себя и своего народа решения формы. Карилис теперь был почти уверен, что именно потому, что генерал сам являлся ксеноформом, человеком с двойным сознанием чужака, он поддержал попытку Яна во всём разобраться. Для начала Ли дождался, когда Карилис успокоится. Затем он взял его под крыло, обеспечив дальние рейсы, где отлично думается о прошлом. После этого он только направлял и присматривал, основное Янис сделал сам — поверил чужакам, не стал выгораживать свою расу и принял ответственность за себя и за всех остальных. Хеме сделал ставку на Яна, как на умеющего принимать решения, вспыльчивого, но умного человека. Именно такой, оторванный от жизни, самостоятельный и знающий, с кем он имеет дело, мог разобраться с проблемой ксеноформов и их гибридов.

Аша ждала ответа от Яна. Комитетчик молчал. Он дал слово, и нарушить его значило бы потерять уважение в глазах аламхадки.

— Да пусть убивает! — внезапно зло выкрикнул Дариус. — К чёрту всю эту тягомотину, Ян!

Их взгляды встретились, и капитан не узнал старого друга. Лицо Дариуса осунулось, сам он казался постаревшим и каким-то чужим.

— На всякий случай, пусть убивает, — добавил он тихо, опустив взгляд. — Может, она и права? Может, я просто дух, вернувшийся за всеми вами. Не думал об этом, капитан?

— Нет, — твёрдо сказал Карилис.

— А я думал, — зло и горько сказал Дариус. — У меня вообще очень дохрена было времени подумать, знаешь ли. Особенно, когда тебя отправляет обратно в полузамороженном виде твой же генерал, вкладывая в мозги вторым и третьим слоем программу слежения и корректировки курса. Не знаю, как ты, Ян, а я просто охренел, осознав, кто я был и кем теперь надо стать.

Аша, услышав эти слова, задумалась. Из её глаз исчез огонёк фанатичности, взгляд стал более осмысленным, но оружия она не опустила.

— Капитан? — холодно осведомилась она. Карилис не мог выбрать. Отойти значило позволить убить только что вернувшегося из мёртвых друга снова. Остаться — потерять доверие Шерри, нарушить данное слово. И ответственность, как и всегда, ложилась на его плечи. На плечи предводителя и капитана отряда.

Над рощей прокатился, нарастая, новый звук. Мощные двигатели наращивали обороты, увеличивая тягу под крылом истребителей, прятавшихся неподалёку. Поднявшийся ветер взметнул вверх песок и мелкие сучья, но этого никто из команды комитетчика, конечно же, видеть не мог. Только гул двигателей растревожил немногочисленных птиц, уснувших в гнёздах на ветвях деревьев поблизости. Они пёстрой стайкой взвились в воздух, прокричав