Скраджей.

— Ты готов ждать её до тех пор, пока не закончится война? — Она вопросительно приподняла оливкового цвета бровь.

— Готов, если придётся. Но на это могут уйти годы! Она не связана со мной, и где гарантия, что кто-то еще не завоюет ее сердце, пока я застрял здесь без нее? — потребовал ответа Брайд. — Она нужна мне, я должен привязать ее к себе, но она не позволяет мне этого.

— Тебе предстоит нелегкий выбор. — Жрица шагнула вперед. — На колени, воин, дай мне заглянуть в тебя.

Брайд неловко поежился.

— Это действительно необходимо?

— Ты пришел за советом или нет?

— Думаю, да. — Он нахмурился. — Но предупреждаю вас, жрица, вы можете увидеть то, что вам не понравится.

— Я увижу лишь то, что Мать всего живого покажет мне. — Она подошла к нему. — Опустись на колени и дай мне взглянуть.

Брайд опустился перед ней на колени, стараясь расслабиться и внутренне опасаясь того, что должно было произойти. Женщины Киндредов обладали неизученными экстрасенсорными способностями, и поэтому шли в услужение Матери всего живого, а не связывались с мужчинами.

Позволять жрице копаться в твоём разуме — не самый приятный опыт. Он перенес его впервые, когда был посвящен в воина, и второй раз, когда его и Сильвана выбрали для генетического обмена с Землей, и повторения подобной процедуры он не желал. Тем не менее, Брайд не мог проигнорировать требование жрицы, и, возможно, она поможет ему разобраться в проблемах с Оливией. Разжимая кулаки, он глубоко вдохнул и попытался открыть свое сознание.

— Отлично. — Жрица подошла ближе и слегка коснулась кончиками пальцев правой руки его виска. — Теперь посмотри на меня, воин. Откройся и позволь мне увидеть.

Брайд попытался выполнить ее просьбу. Их взгляды встретились, и он почувствовал мягкое, как порхание тысячи крылышек, прикосновение к своему сознанию. Затем ощущение изменилось, и казалось, словно чьи-то пальцы скользнули в его голову, вторгаясь в мозг и перебирая воспоминания.

Он увидел свое детство, взросление, сначала на Рейджероне, потом на Твин-Мунс, потерю матери и образование сильной связи с Сильваном. Он видел свое посвящение в воина, снова стал свидетелем боли своего брата, когда его отвергли на Транк Прайм, их последующее решение присоединиться к новому генетическому обмену с Землей. А затем… то роковое задание, когда его разведывательный корабль был захвачен Скраджами.

«Боги, нет, не хочу вспоминать об этом…»

Но было слишком поздно. Он погрузился во тьму и ощутил едкое зловоние станции Скраджей.

— У него интересный вкус. Его боль уникальна. — Голос Всеотца заполнил его сознание, резкий и неблагозвучный, и Брайд снова почувствовал агонию. «Датчики по всему моему телу, провода, выходящие из кожи, подсоединенные к какой-то жуткой чертовой машине. Оставьте меня в покое, дайте мне уйти!» Затем иссушающая сила Всеотца сосредоточилось только на нем.

Брайд снова ощутил подавляющее отчаяние от того, что все его воспоминания оказались искажены, любовь превратилась в ненависть, удовольствие в боль. Огромный яркий экран над головой показывал то, что происходило в его прошлом, но все было неправильно, искажено. Он видел, как кричал на своего отца, как убил своего брата, как делал другие ужасные вещи. «Нет, я никогда бы такого не сделал. Я люблю их, я бы не стал… никогда бы…»

— Ты уверен? — хитрый, скрипучий голос Всеотца в его голове был неумолим. Медленно, но верно, Брайд ощущал, как исчезает привычная реальность, ощущал, что теряет рассудок.

Каждое драгоценное воспоминание превращалось в нечто отвратительное, странное, неправильное. Он приказал себе сопротивляться, пытался усилить свои ментальные щиты, но не осталось ничего, что бы Всеотец не смог исказить. Ничего, кроме…

Оливии… Ее душа нашла его в той проклятой темной яме, где приковали его Скраджи. Брайд словно смотрел на темное небо и вдруг увидел на нём единственную яркую звезду.

Он начал обмениваться с ней снами и наблюдал за тем, как проходит ее день. Ее нормальная жизнь и сияющая красота подкармливали его, помогали контролировать сильную боль, которую он испытывал, когда Всеотец концентрировал на нем свое внимание. Благодаря Оливии, он смог усилить ментальные щиты и не сломался окончательно.

Брайд знал, что она тоже видела, что с ним происходит, что он находился в плену и подвергался пыткам, он ощущал ее сострадание. И он понимал, что должен сбежать от Всеотца, иначе никогда ее не увидит. Никогда не обнимет, никогда не востребует, как свою невесту.

Он увидел то время, когда дожидался подходящего момента. Наблюдал за тем, как вырвал провода, которые высасывали из него жизнь, из-под своей кожи, и задушил ими подошедшего слишком близко охранника. Наблюдал за тем, как отчаянно играл в прятки со своими похитителями, пока однажды наконец не смог угнать корабль и улететь на станцию Киндредов, где его с тревогой ждал Сильван, задаваясь вопросом, сможет ли он когда-нибудь прийти в себя.

Мало кому удавалось сбежать из когтей Скраджей, а те, кому улыбалась удача, остаток жизни доживали с искалеченным разумом и искаженными