Митрохой, и те, кто не хотел делать контрольки, откровенно радовались, что медведь сбежал. Другие же негодовали, среди егерей назревал конфликт из-за грядущей премии.
Едва утрясли вопрос со шкурой, как по рации пришло сообщение, что на поле принцессы произошла нештатная ситуация. Охранники Кухналёва, стоявшие в ближнем оцеплении, выждали полчаса после выстрела, приблизились к лабазу и никого там не обнаружили. Исчезли все, кто находился в непосредственной близости от поля, — Недоеденный, принцесса и её телохранитель, бывший на посту возле засидки. При этом охотничья винтовка венценосной особы осталась на лабазе, а также её куртка и предмет женского туалета — бюстгальтер с оторванной застёжкой. При тщательном осмотре найдено ещё четыре зелёные пуговицы от камуфляжа, клок солдатского одеяла, вырванный из середины, и прядка какой-то шерсти, оставленной на неровностях бойницы лабаза. На вызовы по рациям не отвечают, осмотр подкормочной площадки ничего не дал, зверь, если выстрел был по нему, тоже не найден ни убитым, ни раненным. Скорее всего дело рук лешего! Или Боруты, который продолжал чудить. Короля пока не известили, но губернатору доложили, и тот требует немедля начать поиск, и уже гонит сюда взвод милиционеров, снятый с дальнего оцепления...
На базе включили свет и началась всеобщая кутерьма: опять забегали полупьяные, но быстро трезвеющие егеря, руководимые генералом Гришей. Зарубин хотел уже спуститься с гульбища — про учёного и Госохотконтроль как всегда забыли, и следовало бы напомнить о себе. И тут услышал у себя за спиной искушающий и знакомый голос:
— Ну что, будем созерцать суету или на острова Дорийской мари поедем? Чтоб посмотреть в натуре дивьё лесное? Я за тобой пришёл...
На гульбище, прижавшись к стене, стоял волосатый Борута. Стоял, как придорожный камень на распутье с начертанным роковым предсказанием пути и без права выбора...
Доринская марь напоминала опрокинутый на бок, изветшавший дом и взирала на мир чёрными «окнами», пугала хлюпающими, гнилыми трясинами и валила с ног терпким, тленным запахом шаманского багула, который раз в четыре года цветёт осенью и считается дурным растением. О том, что ещё лет сто назад здесь ходили суда, говорили сопревшие в костлявый прах деревянные барки и лодки, бревенчатый причал, торчащий из земли на береговом склоне, и крутые каменистые яры со следами прибоя. Когда-то ледник, приползший сюда из Скандинавии, выпахал глубокую впадину, а потом растаял, и в холодной, моренной земле возникло мёртвое озеро с небольшими островками.
Сейчас это место скорее напоминало то, первозданное, и несмотря на зелёный покров, было неуютным. Его погибельность витала в воздухе вместе с запахом тлена, болотной вонью и неким низкочастотным гулом. Да ещё в ушах звенело, потому как добирались сюда на раздолбанном в прах «Харлее»: другой транспорт не проходил. Выхлопные трубы отсутствовали, треск стоял невероятный, способный распугать всю чистую и нечистую силу, из цилиндров вырывались адское пламя и смрадный дым. И благо, что ехали ночью: дважды останавливались, чтобы потушить начавшиеся позади пожары — затлевший лесной подстил и штанину байкера. Днём бы огня и не заметили, и хорошо, дождик был накануне, павшая хвоя загоралась не везде, иначе бы тайгу спалили.
Зарубин ехал налегке, без оружия и каких-либо вещей: проводник заверил, что ничего брать не нужно, в том числе продуктов и спального мешка, поскольку есть и спать не придётся. Ещё не ступив в логово нечисти, Зарубин уже ощутил влияние некого магнетизма, вспомнил, что эта территория объявлена академиками аномальной зоной и поймал себя на мысли, что хочется бежать отсюда. Аппетит и в самом деле пропал, тем паче сонливость, которую он испытывал от бессонных ночей. Удерживали разве что самолюбие и обострённое любопытство: что ещё придумал мастер кукольных развлече ний и академик, чтобы поразить воображение учёного?
А Борута между тем лишь нагонял страха. На рассвете академик заглушил мотоцикл, стащил рогатую каску, сел на камень у берега и надолго замер. И сидел так, пока Зарубин ходил вдоль болота и осматривал мрачные пространства в свете пасмурного утреннего неба. Когда же вернулся, застал его за странным занятием: Борута снял сапоги и теперь резал ножом толстенные ногти, более похожие на звериные когти.
— Дырки в сапогах делают, — мимоходом объяснил он. — Скоро потекут...
— А-а, — сказал Зарубин, рассматривая его волосатые ноги: у такого человека вполне мог отрасти настоящий хвост...
— Ты зачем спалил надувную куклу? — спросил академик. — Перед Недоеденным выслужиться хотел?
