Дама шарахнулась от гаджета, как от ядовитого насекомого:
— Уберите это от меня! Уберите!
— Да ради бога, — Клещ швырнул «таблетку» в темный угол. — Никто не заставлял вас пользоваться нейрофоном. Это был ваш выбор.
— Вы просто не понимаете, — бормотала дама, нервно массируя виски. — Это страшно… Страшно…
— Что — страшно?
— Когда ты… Как марионетка… Когда твое тело живет само по себе. Когда тобой двигают, как роботом. И разум как будто заморожен… Это страшнее, чем смерть.
— Ну уж, страшнее, — хмыкнул Клещ. — Скажите лучше, где дети?
— Дети? — дама насупилась, недобро поглядела на Клеща. — А вы, вообще, кто?
— Мы те, кто избавил вас от того, что, по вашим словам, страшнее смерти, — спокойно сказал Прохор.
— И те, кто не хочет, чтобы то же самое сделали с вашими подопечными, — добавил Клещ. — Вы же училка? Э-э… учительница?
— Я по воспитательной работе.
— Не важно. Вы нам поможете? Иначе скоро здесь появятся те, кто сделает из них таких же кукол.
— Кукла… — прошептала дама. — Какое точное слово! Я чувствовала себя куклой.
— У нас нет времени обсуждать ваши чувства! — процедил Клещ. — Вы будете нам помогать? Или я запихну нейрофон обратно вам в ухо.
— Ладно-ладно… — пробормотала женщина. — Вы же не сделаете им ничего плохого?
Прохор приподнял бровь:
— Плохого? Хуже, чем собирались сделать вы?
Дама прикусила губу. Видать, он попал в болезненную точку.
— Идите за мной, — сухо сказала дама. — Только тихо. Есть еще двое воспитателей. Если нас обнаружат…
Она запнулась.
— То они нас в угол поставят? — невинно поинтересовался Клещ. — Или отшлепают?
— Нет, — сверля его сквозь очки стеклянным взглядом, сказала дама. — Позовут тех, кто вас пришлепнет.
Пока дама вела их коридорами и лестничными пролетами куда-то на третий этаж, Прохор напряженно думал. Как получилось, что он сумел избавить человека от нейрофона, при этом оставив его в добром уме и здравии? По крайней мере на первый взгляд.
Ответ напрашивался примерно такой: его «дар» гораздо слабее Букиного. И, стало быть, своим воздействием он наносит куда меньший вред носителю нейрофона. И, соответственно, легко возвращает его к жизни. Следовало принять эту версию за рабочую и действовать исходя из нее — просто чтобы не тратить времени на бесцельные размышления.
— Тихо! — сказала дама. — Слышите шаги?
Прохор кивнул. Клещ снова потянулся к кобуре.
— Кажется, физкультурник наш, — прошептала женщина. — Он вроде представителя от этих… — она запнулась. — Кукловодов.
— Не бойтесь, — сквозь зубы процедил Клещ. — У меня этот представитель быстро преставится…
— Пожалуйста, не причиняйте никому вреда… — взмолилась женщина. — Они не виноваты!
— Ничего не могу обещать, — равнодушно отозвался Клещ. — Зависит от их поведения. Я добрый, пока не разбудят во мне зверя.
Клещ сделал знак: «Вперед!» Они тихо двинулись дальше.
Дверь в тридцать третьей была завалена настоящей баррикадой: в основе две поставленные одна на другую кровати, поверх — перевернутый стол без ножек и пара тумбочек. Дверная ручка намертво примотана полотенцами к кровати. Если кто и начнет дергать за ручку снаружи — прорвется он не сразу. Отвинченные ножки стола пошли на дубинки — парни были настроены решительно. Вряд ли такое оружие позволило бы продержаться против серьезного противника. Но показать зубы они сумеют.
— Как ты думаешь, Вовчик, нас кто-нибудь услышит? — упавшим голосом спросила Шанель.
Она разглядывала странную конструкцию из проволоки и фольги от шоколадок, выглядывающую из окна. От своеобразной антенны тонкий проводок тянулся к разобранному смартфону Вовчика.
— Понятия не имею, — отозвался тот. — Я настроил устройство на сканирование частот и периодическую отправку СМС по номерам аварийных служб. Может, какое из сообщений и пробьется.
— Ни черта не пробьется, — заявил Валентин. — Вовчик просто себе цену набивает — мол, какой он продвинутый. А так — все это просто пляски с бубном.
— Может быть! — с вызовом, машинально поправляя очки, ответил Вовчик. — Если у тебя есть варианты — давай, предлагай!
— Я говорил уже — связать веревку из простыней и из окна удрать, — лениво отозвался Валентин. — Но вы же против.
