Дверь Тимохиного зимовья открылась, Исаев сделал шаг в комнату, забитую сыщиками и следователями, и упал. За спиной у него был изюбренок, килограммов на шестьдесят.
— Двадцать километров пер, — прохрипел он, — никто встретить не смог, сволочи! Спать хочу. Там, в тайге, еще большой лежит — по следам найдете.
И, сняв шапку с мокрой головы, он лизнул сухим, шершавым языком снег, занесенный кем-то из сыщиков в заимку.
Стало очень тихо. Все недоуменно переглядывались, а потом к Исаеву подошла Сашенька с сияющими глазами, стала перед ним на колени и принялась целовать его воспаленное, сухое лицо.
Ванюшин, кривя лицо, сказал:
— Дерьмо вы, а не сыщики, чем деньги вам платить, так лучше учить проституток китайской грамоте. «Убийство», «допросик», — передразнил он контрразведчиков и смачно, презрительно сплюнул.
Те переглянулись и ничего не ответили. Ванюшин по-шутовски согнулся и шепнул Исаеву на ухо:
— А патрон, судя по твоим словам, был один, Максим… Как же двоих зверей ухандокал, а, маленький мой?
Через три дня полковник Суходольский, назначенный Меркуловым исполняющим обязанности начальника контрразведки, вызвал Исаева через подставных лиц на свидание в оперативный отдел штаба молчановской армии. Он пошел навстречу Исаеву с открытыми для объятий руками. Чуть заикаясь — это было у него в минуты сильнейшего волнения, — Суходольский спросил, глотая открытые гласные:
— Так что же, друг мой, «да»?
Исаев улыбнулся и сказал:
— Покойник был шалунишкой и болтуном. С вами страшно иметь дело — вы слишком ветрены в симпатиях и болтливы в дружеских беседах с друзьями из мира богемы. Тем не менее я уже сказал покойнику на охоте — «да». Я повторяю вам, Суходольский, — «да»! Да! Слышите вы?! Да! Но одно условие — никаких кличек, номеров и шифров — я идейный борец, я против доносительства и политического негодяйства. Ну, будьте здоровы, надеюсь, вы не станете меня задерживать для любовного объяснения. Кстати, ваши деньги мне не будут нужны, они воняют разложением и трусостью. Не пугайтесь, дерзость — это моя манера, она симпатична тем, чья профессия — сдержанность и благопристойность.
ВОЛОЧАЕВКА
Поздняя ночь. Огромная луна. Черные тени от изорванной колючей проволоки рвут искрящийся снег.
Тихий говор санитаров, крики раненых, которых относят к походным фельдшерским пунктам на носилках, смех живых и легко обмороженных слышен сейчас здесь.
По бескрайнему полю, среди трупов, идут Блюхер, Постышев, командиры полков, бригад и партизанских отрядов.
— Белый, — кто-то говорит тихо, показывая на труп молоденького паренька. Глаза — стеклянные, удивленные, чистые, как вода.
— Еще белый.
— Каппелевец.
— Семеновец.
— Наш.
— Белый.
— Наш.
— Хватит, — тихо говорит кто-то, — русские все они. Русские.
Дальше командиры идут молча — по отвоеванной земле, после великой победы, среди трупов русских людей, припорошенных искрящимся, синим снегом.
«ДВР. Чита. На основании полученных инструкций от Министра Иностранных Дел Японского Правительства имею честь просить Вас срочно передать Министру Иностранных Дел Дальневосточной Республики о нижеследующем:
Императорское Японское Правительство заявляет, что оно готово возобновить переговоры с Правительством Дальневосточной Республики. Императорское Японское Правительство решило произвести полную эвакуацию японских войск из Приморской области, о чем уже опубликована декларация внутри и вне страны.
Императорское Японское Правительство изъявляет согласие на то, чтобы уполномоченные Правительства Советской России приняли участие на предстоящей конференции лишь при наличии условий, регулирующих оформление соглашения.
В случае, если Правительство Дальневосточной Республики намерено делегировать своих представителей, Императорское Японское Правительство готово будет немедленно командировать делегатов для вступления в переговоры, причем местом конференции желательно избрать Дайрен».
Ллойд-Джордж заявил корреспондентам, что он считает необходимыми переговоры с делегатами единственного правительства, которое может представлять Россию, то есть с делегатами ленинского правительства.
Король Италии принял Чичерина и заявил о желательности расширения итало-русских контактов.
Министр торговли США:
— Мы можем торговать с Россией Ленина, и мы будем предпринимать шаги в этом направлении, ибо ленинское правительство — это единственная реальная сила между Варшавой и Токио.
«Министерство Иностранных Дел Императорского Японского Правительства нотой, переданной японским Генеральным консулом в Харбине Особоуполномоченному Дальневосточной Республики при полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги для Министра Иностранных Дел Дальневосточной Республики, изъявило желание от имени Японского Правительства вступить в переговоры с Правительством Дальневосточной Республики и Правительством Российской Социалистической Федеративной Советской Республики.
В той же ноте сообщается о решении Императорского Японского Правительства произвести полную эвакуацию японских войск с русских территорий на Дальнем Востоке.
Правительства Российской и Дальневосточной Республик выражают удовлетворение означенным решением Императорского Японского Правительства об эвакуации войск и констатируют, что Императорское Японское Правительство, согласно ноте от 19 июля, уведет свои войска из русских областей на Дальнем Востоке до 1 ноября с. г.
Ввиду взаимного согласия России и Дальневосточной Республики, с одной стороны, и Японии, с другой стороны, вступить в переговоры для установления мирных и дружественных отношений, Правительства Советской России и Дальневосточной Республики полагают, что на предстоящей конференции должны быть представлены на равных началах Россия, Дальневосточная Республика и Япония и что предстоящий договор должен быть подписан от имени каждого из представленных на конференции правительств.
Делегатами со стороны России и Дальневосточной Республики назначены: член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Адольф Абрамович Иоффе и Министр Иностранных Дел Яков Давыдович Янсон.
От имени России:
Заместитель Народного Комиссара Иностранных Дел
От имени Дальневосточной Республики:
Министр Иностранных Дел
ВЛАДИВОСТОК
Ах, праздник пасхи! Светлое Христово воскресение! Крестный ход вокруг церкви, высокие голоса певчих, слезы на глазах у сотен людей, запрудивших все переулочки вокруг храма, слова праздничной службы, произнесенные отцом Никифором, христосование, голуби в темном ночном небе и неумолчный перезвон колоколов. Малиновый, неистовый, уносящийся в небо и падающий на темную океанскую гладь, торжественный, единственный в мире и единственный в каждом году пасхальный перезвон колоколов.
Звонарь делает чудеса. Колокола тягуче поют. Сверху, со звонницы сквозь винтовую лестницу служба слышна в храме, а если опуститься на три витка вниз — видны лица людей, осиянные радостью и надеждой. А наверху, в маленькой комнатенке, где звонарь хранит свой нехитрый инструмент, сейчас идет заседание подпольного ревкома. Товарищ, присланный Постышевым, очень медленно говорит:
— Повестка у нас практически исчерпана. Сейчас руководители подпольных десяток должны начать подготовку к вооруженному восстанию: в том случае, если интервенты решат потянуть с выводом войск, мы поднимем народ. Далее. Надо продумать, как сподручнее спасти наших товарищей, томящихся в концлагере на Русском острове и в тюрьме. Их, по-видимому, будут пытаться уничтожить. Наша задача — не допустить этого. Ждать, судя по всему, осталось
