уже по меньшей мере лет сто назад.
– А почему он с вами? – Кивком головы я указала на Гурта, который выглядел по-настоящему счастливым. Парнишка с интересом рассматривал верхушки деревьев и изо всех сил пытался разглядеть мелких зверьков, что, бывало, прятались за спинами огромных валунов.
Ласка грустно усмехнулся:
– Сама знаешь, он у нас такой: если что ему в голову втемяшилось, то никто и ничто его не остановит. Мы бы места себе не находили, если бы оставили мальчонку в городе.
Остальные мужчины в группе согласно закивали. Каждый нес с собой импровизированное оружие: от топоров до кухонных ножей, и металл взволнованно бряцал в дрожащих от волнения и нетерпения руках. Хоть кто-то из них предполагал, что в один прекрасный день его вот так вызовут на настоящее сражение, без всякой подготовки?
– Таиса? Ты ведь Таиса? – донесся незнакомый голос с задних рядов. Вся группа загалдела, зашевелилась, а затем неуклюже расступилась, помогая еще совсем молоденькому пареньку, лет семнадцати на вид, пробраться вперед.
Мальчишка тяжело дышал, но при этом довольно улыбался. Взлохмаченные темно-русые волосы моментально напомнили мне Тайсона, отчего в сердце грустно защемило.
Но, присмотревшись, я поняла, что эти двое были совершенно не похожи: в глазах у паренька не было знакомой смешинки. Общим у них было только пристрастие к клетчатым рубашкам, поэтому я поначалу и приняла мальчика за уменьшенную копию всадника.
– Так ты Таиса? – снова повторил он.
Он был так взбудоражен нашей встречей, что я не удержалась от ответной улыбки.
– Насколько я знаю, в предгорье я единственная Таиса, но ты еще не был в моей родной крепости. Там каждую пятую девушку так зовут.
Но тот меня как будто не слушал.
– Ты знакома с моей теткой, она травница в Ниме, – безапелляционно заявил паренек. – Она сказала, если встречу тебя в форте или по дороге к нему, непременно передать тебе вот это.
Он запустил руку в бездонный карман плаща и извлек оттуда помятый листок бумаги цвета старой соломы. Сначала я подумала, что это записка, но края обертки раскрылись, совсем как лепестки распустившегося цветка, и внутри, словно сокровище или драгоценность, лежала одинокая ромашка.
Не сразу заметила, как мальчик пытается заставить меня принять цветок вместе с оберткой, а когда спохватилась, то от неловкости поджала губы и взяла подарок двумя руками.
– Вэйди сказала, ты поймешь, – заключил парнишка и с чувством выполненного долга, тут же отразившимся на его лице, вернулся к своим.
Я уже столько лет не держала в руках ромашек. Осторожно, будто передо мной лежал новорожденный младенец, я кончиками пальцев подцепила стебелек. Сотни тысяч ромашек, как сорняки, обвили всю империю, и в сезон поля с высоты крепостной башни напоминают пушистый ковер. Только вот сейчас осень, и найти хотя бы одну было, мягко скажем, проблематично.
Ко мне прикованы глаза толпы, и я, наподобие актрисы магического театра на колесах, покрутила ромашку перед носом. Все – и я, в том числе, – ждали какого-то чуда. Но ничего не происходило.
И тут что-то привлекло мое внимание. Несколько слов, аккуратно выведенных насыщенными синими чернилами на краях смятого листка бумаги. Приглядевшись, я увидела короткую фразу, которая заставила мое сердце дрогнуть:
– Что там? – Гурт, которому не были знакомы понятия о такте, подался вперед.
– Ничего, просто доброе напутствие.
– Ну, тогда мы пойдем, – сказал Ласка. – Приятно было повидаться.
Мужчина свистнул, да так, что эхо не сразу вернуло отголосок.
– Что, парни, может, споем? – предложил кто-то из толпы, и остальные тут же поддержали.
Я молча стояла у края тропы, взглядом провожая удаляющихся на смерть нимчан. В одной руке зажата ромашка, в другой – заветный листок с простыми словами.
Это была цитата с последних драконьих игр, которые проходили как раз в Эйне в прошлом году. Мы впервые принимали такое масштабное соревнование, и я, как главный драконовед крепости, была одним из организаторов. Со всей империи в Эйну съехались заводчики самых быстрых и послушных драконов. Целый месяц они мерились в точности, скорости, способности преодолевать препятствия и даже в красоте животных. В самом конце церемонии закрытия мой отец произнес эту фразу, которую я сейчас лицезрела на листке бумаги. Тогда я не сильно задумывалась, что же это могло значить на самом деле, а теперь все казалось таким простым и очевидным.
Магия, за которую сейчас борются наши люди, – далеко не самое главное. Огонь внутри нас самих, в наших сердцах, вот что на самом деле важно. Я упала с дракона не потому, что тот был слишком чувствителен к ромашкам. Дело было в другом: я боялась, была не уверена. Я полагалась на волшебство дракона вместо того, чтобы воспользоваться своим собственным.
