Поначалу я думала отбыть из крепости с родительского благословения, но план с треском провалился: любые поползновения в сторону этой темы оканчивались горячими спорами, из которых было ясно одно – уж какой-какой, а бескровной эта война точно не будет. Таким людям, как мои родители, проще смириться со случившимся, чем готовиться к неизбежному.

– Надеюсь, ты не будешь посылать письма домой каждую неделю? – спросил стоящий неподалеку Тай. Теперь он был совсем здоров и, что радовало не меньше, не смотрел на меня, как на вражеского лазутчика. Его тон и манера общения сменились так резко, что я все еще не могла к этому привыкнуть. Мы разговаривали… как обычные люди. Без подколок, скрытых подтекстов и многозначительных взглядов.

– Нет, если родители захотят пообщаться, они пришлют своего голубя, – объяснила я.

– Смотри, как бы темные не подумали, что птица передает особую информацию, тогда они точно попытаются ее перехватить. Наши голуби у них на счету, а вот новый посыльный наверняка вызовет подозрение.

Я кивнула, сочтя предупреждение разумным.

– В любом случае, спасибо, что дал воспользоваться своим голубем.

– Да не за что.

Я уже говорила, что наши отношения теперь стали пугающе хорошими? Кажется, я погорячилась. Они были подозрительно хорошими. Комплимент за комплиментом, благодарность за благодарностью. Все это больше походило на историю о двух вежливых людях, которые не проходят в дверь, потому что просят друг друга зайти первыми.

Тай… как будто знал обо мне больше, чем говорил. Скорее всего, это было самовнушение, но я никак не могла отделаться от навязчивых мыслей, когда лейтенант отодвигал для меня стул (к полному восторгу Тони) или передавал солонку еще до того, как я успевала об этом попросить.

– Я отправлюсь выполнять наказание вместе с тобой, – вспомнила я о единственном вопросе, мнение по которому мы не могли привести к единому знаменателю.

– Нет, и это не обсуждается.

– Почему? – Так капризничать я не позволяла себе даже дома, но сейчас это было делом принципа. – Идея с выпивкой моя – мне и отвечать.

– Я вообще не должен был втягивать тебя во все это, – покачал головой всадник. В руках он держал очередную книгу, пальцами зажимая место, на котором остановился.

– Но все-таки втянул. И расхлебывать теперь будем вместе, это не обсуждается.

– Ну, раз не обсуждается, значит, не обсуждается. – Тай хлопнул ладонью по колену и, как обычно, первый направился к выходу из голубятни.

Я сначала обрадовалась, а только потом поняла смысл услышанного, и со всех ног принялась догонять наглеца. Сделать это мне удалось только на злополучном пролете между третьим и четвертым этажом, который я теперь бы и в смертельной горячке не перепутала.

– Как это не обсуждается? – Дышать после быстрого бега было тяжело. Ноги-то у меня не такие длинные, как у лейтенанта. – Нет, давай обсудим!

Чтобы слова лучше доходили, парень остановился, повернулся ко мне лицом и, взирая с высоты немаленького роста и нескольких ступенек, произнес:

– Таиса, то, что тебе повезло во время твоего первого путешествия, не значит, что разгуливать по дикому лесу стало резко безопасно. После окончания твоего пребывания здесь тебе обязательно выделят сопровождающего. Да, магам в последние годы везет, и нечисть становится проще сдерживать, но от этого матери не начали выпускать детей поиграть за стены.

– Но я ведь буду с тобой… – А теперь, внимание, вопрос: можно ли перестать вести себя как пятилетка в присутствии симпатичного мужчины?

– Если я отправлюсь с тобой, то не смогу полететь на драконе. Или за прошедшие несколько дней ты умудрилась получить лицензию на полеты?

Сказанное ударило по больному: несмотря на то что я с утра до вечера торчала в драконятне, к тренировочному полю приближаться не рисковала даже на расстояние выпущенной стрелы. Годы непосредственной работы с драконами – но было кое-что, что не удавалось забыть. Подростковая травма, от которой так просто не избавиться.

Хорошо, что Тай понятия не имел о моих страхах.

– Справедливо, – согласилась я. На такой аргумент и правда нечем возразить.

– Тогда решено, – кивнул всадник. Чинно, как две престарелых леди, мы раскланялись и пошли каждый своей дорогой.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я первым делом направилась проверить, как там мое золотое яйцо. Скорлупа постепенно темнела, и это был хороший знак: по моим предположениям, дракончик должен вылупиться, когда оболочка станет совсем черной.

Остальные яйца, белое и желтое, в отличие от моего, требовали особенных условий. Белые водные драконы потому так и называются, что яйца они откладывают в неглубокие водоемы. Когда детеныши появляются на свет, то самостоятельно всплывают на поверхность. Удивительно, если учесть, что за всю оставшуюся жизнь белые драконы могут вообще ни разу не приблизиться к воде. Только разве что если попить. Поэтому белоснежное яйцо с полупрозрачной скорлупой, через которую видны очертания зародыша, лежало на дне большого аквариума.

Что касается желтого, то здесь воссоздать естественные условия значительно сложнее. Самки желтой молнии откладывают яйца в темных пещерах, пряча свое сокровище между неподъемных булыжников. Местной вариацией на эту обстановку был деревянный ящик, не пропускающий ни единого лучика