Путники несколько дней двигались по одному из ответвлений главного тракта, которое сначала пересекало размашистое поле, переходящее в луга, а затем упиралось в лес. Первую половину дня, покуда тропа была видна хорошо, дорога была терпимой. Однако после дневного привала, когда дорожка то и дело петляла, ответвлялась или вовсе терялась в зарослях плющей и папоротников, стало совсем плохо. Ехали бы одни – полбеды, но с ними еще пешие мальчишки и неповоротливая громоздкая деревянная повозка с жуткой аптекаршей, которая причитала, казалось, через каждый проделанный дюйм. Только к закату группа преодолела лес в поперечную диагональ и вышла к реке.

– Спускайтесь, миледи. – Гленн открыл дверь повозки и предложил руку Лизе Сикворт, старой сгорбленной старухе с настолько сморщенным лицом, что рядом с ним самый высохший лимон казался гладким, как яйцо.

Лиза Сикворт, рожденная, наверное, еще в дни жизни прадеда нынешнего короля Нироха, значилась в Гуданском женском монастыре старшим аптекарем. Но, по сути, роль этой престарелой особы сводилась к тому, чтобы все дни напролет ходить по монастырю с выкрашенной грабовой палкой и колотить ею всех послушниц и монахинь каждый раз, когда не вовремя лил дождь, отчего у аптекарши разом болели все кости, или когда раздражающе каркала ворона на чердаке, или какая-нибудь нерасторопная дуреха на клиросе вступала в запев на мгновение позже остальных. Черная краска трости уже облупилась и местами сползла с дерева, но леди Лиза (хотя на самом деле она была никакая не леди, ее именовали так в знак уважения к почтенным годам и из страха перед нравом) и слушать ничего не желала о том, чтобы сменить ее. Вот и сейчас мелкая старушонка, выходя из повозки, опиралась одной рукой на предложенную длань Гленна, а другой на злосчастную черную палку.

– Где мы? – рявкнула она посаженным голосом.

Гленн ей что-то ответил, но она не расслышала.

– Где мы? – рявкнула она громче.

«Ох, дай Богиня снести мне эту каргу», – сжал зубы жрец.

– Недалеко от Утсвока, леди Сикворт. От Утсвока! – прокричал он. Тирант стоял неподалеку, отвязывая от седла сбитого по дороге глухаря, вздрагивая от немого хохота здоровенными плечами.

– Утсвок?! – также надрывно скрипела она. – Мы у Одоара, что ли?

«Ай да путешественница».

– Да, госпожа! – орал жрец старушонке в самое ухо, сгибаясь для этого вдвое.

Они двигались к биваку, который разбивали двое: оруженосец Вилар и паж Лур – сводные братья. Вилар был законным внуком лорда Бриэля, восьмилетний Лур – бастардом, и они идеально подходили на отведенные роли: первый носил щит и копье рыцаря Тиранта, а Лур пособничал «посыльному» – жрецу Праматери Гленну.

Друид продолжал:

– Мы сейчас между третьим и четвертым порогом Лапиты. Остановимся здесь на ночь. Дальше будем двигаться на северо-восток до Утсвока, а затем до Кольдерта, еще примерно… Ай!

Старуха ударила Гленна палкой в лодыжку, да так больно, что тот поджал ногу. Еще бы, на ней и так уже ныли синяки от прошлых ударов, которых жрец насчитал полторы дюжины, после чего сбился.

– Я знаю, где греют бороды Страбон и Одоар!

– Мм… да, госпожа, – ответил Гленн, с присвистом втягивая слюну из-за неимения возможности потереть ударенное место.

– Где эти поганцы? – спросила старуха, когда Гленн наконец усадил ее рядом с костром. Тот едва-едва занимался.

– Какие, госпожа? – спросил Гленн.

– Те два охламона, которые подбирают за вами срам и подтирают вам задницы! Пусть мне разотрут ноги!

– Но, госпожа, майская погода не располагает…

– Нормальная в мае погода! – рявкнула она опять, ударив Гленна что было сил по второй лодыжке. Гленн схватился за ногу. – Позови их немедля, бастард!

Гленн подозвал мальчишек, радостный, что может хоть на время сбагрить Старуху Сик в другие руки и предоставить для битья другие ноги. Слегка прихрамывая, жрец подошел к брату. Тирант издевался откровенно:

– Может, ты пока мне ноги разотрешь?

– Да пошел ты.

– Ну как же! Слушай, а скажи, она ведь тоже женщина, да? Стало быть, и в ней воплощается твоя Праматерь? А?

– В ней воплощается твой Сатана, – с усталостью в голосе произнес Гленн. – Ничего, завтра твоя очередь сопровождать старуху. Завтра я посмеюсь.

– Гленн! – окликнула Сикворт своим полубеззубым ртом Гленна. – Поди сюда! Ну, где ты там? А, вот он ты. Что ты эти космы носишь, как баба какая? Лучше бы ты бороду отрастил! Ладно, бог с тобой, подай суму, дам тебе бальзам. – «Чтобы смазал синяки», – как бы договорила она, тыча палкой в сторону