двух оставшихся братьев учинил мятеж в западной провинции и Алаю пришлось собственноручно казнить изменника, затем – когда умер от оспы третий их сын; и еще во все часы, когда Алай сомневался, боялся, гневался, наконец. Джаннийя была настоящей Далхор и настоящей царицей. И он любил ее.

Сам не понял, как и когда именно полюбил, но полюбил быстро. Так бывает, когда близкие по духу люди обретают наконец шанс распознать друг друга без суеты. Жена оказывалась рядом, когда была ему нужнее всего, а ночами радела за дела страны вместе с мужем. Алай приходил к ней в самые отчаянные минуты, порой будто извиняясь, а она только говорила:

– Человеку всегда нужен кто-кто, кому можно довериться. У тебя есть брат и я.

В одну из таких ночей они зачали близняшек, Таниру и Тамину. И когда девочки родились, царь с удовольствием подумал, что Джаннийя и впрямь будто от крови его, – ведь царь сам когда-то имел братьев-близнецов.

Четыре года назад он, отец шестерых детей, понял, что жена беременна вновь. Мужчина втайне радовался и ждал, когда она поделится с ним, до тех пор, пока первый лекарь не сообщил его величеству, что царица занемогла. Ничего серьезного, заверил старик-врач, в пределах нормы для ее положения. Царь рассудил, что целителю виднее, но проведал жену, которая просила не отвлекаться от дел и присматривать за детьми. Алай послушался. Спустя неделю царица через силу встала с постели и высказала мужу подозрения: она немолода, за плечами шесть родов, этого уже не выносить. Алай превозмог себя и улыбнулся.

– Мы будем хорошо о тебе заботиться, – пообещал он.

Джаннийя улыбнулась в ответ и, держась за бок, вернулась в комнату. А через три дня умерла.

Четверо их детей унаследовали ее черты. Только Аман и Джайя были совсем не похожи на мать: никаких густых темно-рыжих волос или серебристо- серых глаз. Джайя вовсе одна походила на отца, как две капли, и потому, наверное, Джаннийя гордилась ею больше, чем всеми остальными их детьми. Джаннийя всегда была сильнее и мудрее, чем казалась, думал Алай. Джайя совсем другая.

Стрела с характерным черно-оранжевым оперением вонзилась в центр мишени. Рядом торчали еще четыре такие же. Молодой Салман, царевич Адани, лопоухий, как старший брат Сарват, невысокий, как отец, с широким носом, как у покойного деда, и добросердечный, как мать, одетый в простой домотканый поддоспешник, стоял поодаль и уже прилаживал следующее острие.

C незначительной высоты одной из малых боковых лоджий за ним наблюдал наследник аданийского трона Сарват, сравнивая с собой в возрасте тех же пятнадцати. В те годы он был отнюдь не так хорош с луком. Но зато когда Сарват брал в руки молот, боялись все. Его победы на турнирах и насыщенно- черные глаза кинули в его кровать немало женщин: и девиц, и замужних, и знатных, и кухарок, и священных жриц, и шлюх. Интересно, сколько из них сейчас бросилось бы в его постель, если бы они заведомо знали его страшные шрамы от швов во всю левую ногу? Больше полутора лет прошло с тех пор, как он получил их в битве под Мермнадой, а колено до сих пор беспокоит. И колено, и голеностоп… и вместе они отняли его былую проворность, заставив в последних сражениях вставать во фланг или в арьергард, но не в центр. Упругая походка утрачена с тех пор, как лекарь зашил ему икру в месте открытого перелома, а ведь это было еще до того, как к армии Адани в войне с Орсом примкнул Агравейн Железногривый. Интересно, назовут ли его когда-нибудь потомки Сарватом Колченогим? Чем не имя для царя Адани?

– Как его успехи? – раздался за спиной голос.

– Что? – дернулся Сарват.

– Как успехи у Салмана, спрашиваю, – чуть шепеляво ответил Тидан, подошедший со спины.

– Прекрасно, – безразлично ответил Сарват. – Что-то случилось, отец?

– Разве я прихожу к тебе, только когда что-то случается?

Бессильный гнев на собственное увечье побуждал Сарвата ответить «да». Но Тидан был неплохим отцом.

– Нет.

– Впрочем, ты недалек от истины. – Тидан услышал что хотел и был тем удовлетворен. – Прибыли вести из Орса. Алай принял гостей из Яса. Не надо обладать никаким умом вообще, чтобы понять, что он ищет союза. А в качестве оплаты, как пишет Тиглат, Далхор предлагает дочь.

– Смотрю, времени даром не терял, – ответил царевич. – Экий умелец твой Тиглат, отец. Ты не задаешься вопросом, как ему удается так быстро и так системно отправлять послания в страну врага?

– О чем ты? – Будучи на голову ниже сына, Тидан возвел глаза чуть навыкате, вскинув брови. За последние годы он сильно зарос усами и бородой и теперь напоминал скорее стареющего учителя нерадивых отроков, нежели владыку.

– О том, что Тиглат, похоже, с самим Алаем спит в одной постели.

– Ну, спит или нет, а осведомляет в срок. И если ради этого ему приходится подставлять зад Алаю Далхору – пусть не стесняется. Хотя, я слышал, Алай так суров со смерти жены, что, говорят, сделался евнухом. На старости лет.

– Отец!

– Сарват! Тебя не должно беспокоить, каким способом Тиглат достает новости.

– Тиглат наемник, и его сведения… – Сарват поджал губы.