не выполнил: не уберег Вторую среди жриц. Дважды. Дай мне хотя бы здесь поступить как следует.
– Так и поступай как следует! Отзывайся на приказ короля! Или ты не мужчина?!
– Именно потому что я мужчина, – сквозь зубы процедил Гленн. Потом постарался заговорить мягче, бесполезно надеясь, что хоть что-то в брате дрогнет. – Я промаялся рядом с ней достаточно, чтобы сейчас по меньшей мере получить ответы на свои вопросы. Я не могу иначе.
– Зато без меня – можешь, – тяжело укорил громила.
– С тобой я провел почти всю жизнь.
– В том-то и дело, – обиженно бросил Тирант и вернулся к лошади и подпруге.
Гленн последовал примеру, заметив так, будто не обращался к брату:
– Обида пройдет. Ты всегда был отходчивым, и за это, наверное, я люблю тебя больше, чем за все остальное. Я буду молиться за тебя. Храни тебя Праматерь.
Проверив, все ли готово, Гленн подошел к Тиранту, коротко обнял его, не обращая внимания на ответную холодность, влез на коня и вскоре исчез за воротами.
Маршрут определил просто: на Священный остров. И дураку понятно – Линетта подалась из Кольдерта по указу Неллы. В Этане у нее не было ничего, и единственная открытая дорога вела к Ангорату. Разведчики короля и впрямь могли упустить многое – в конце концов, в жреческом чутье им отказано.
Даже если Линетты не окажется там, где он рассчитывает ее встретить, на Ангорате проживает и властвует его царственная госпожа-мать, и – будь милостива Всесильная Богиня – храмовница поможет сыну-друиду.
Положа руку на сердце Гленн сам до конца еще не понимал, что вело его на поиски Линетты. Но от этого он следовал наитию с еще большим рвением: когда не видишь ни одной вразумительной причины своему поступку, значит, тебя ведет Промысел.
Выезжая за стены города, Гленн проехал мимо въезжавшего в столицу всадника необычного толка. Лица не увидел (неизвестный занавесился капюшоном), но ясно ощутил ауру силы, не похожей ни на друидов Ангората, ни на христиан. Нечто подобное Гленн чувствовал, когда оказывался наедине со служителями Храма Шиады за пределами Священного острова. Но даже так ситуация разительно отличалась: рядом со служителями Матери Воздаяния Гленн чувствовал металлический привкус на языке, во рту не скрежетало песком. Потому что Мать Сумерек пахнет заклятием и тенью, а от всадника, въезжавшего в Кольдерт, взвывая во тьму, тянуло Нанданой.
Змей въехал в Кольдерт уже на закате. Никем не замеченный – если не считать всадника, внимание которого Гор почувствовал на себе, столкнувшись с ним в городских воротах, – он проник в город, оставил лошадь в конюшне придорожной таверны и даже снял комнату как обыкновенный путник. А ночью оказался в замке.
Королева Гвендиор собралась ко сну и зашла в спальню – гость ждал рядом с дверью. Женщина отпрянула, но едва открыла рот, Змей подлетел и зажал рукой.
– Вы желали меня видеть, – неспешно объяснил Змей и свободной рукой выудил из-за пазухи письмо. Потрепал сложенные кончики, уцепился за крайний, подергал несколько раз в воздухе. Послание развернулось перед королевой.
– Ну… – Гор кровожадно оскалился. Истая природа зверя брала верх – давненько он не брался за стоящие дела: сплошь интриги, свадьбы, доносы, грабеж церквей. Скукота!
Гвен даже не взглянула на бумагу – неотрывно, зачарованная, смотрела в льдисто-голубые глаза. Только сейчас стало очевидно, какая она дура: лучше бы доверилась Бераду, чем этому!
Но ведь он христианин. Он подданный Алая. Это союз во имя Христа. Она свою часть договора выполнила, теперь их черед. А если не выполнят – у Изотты есть письмо с признанием для короля. И тогда Орс падет под натиском Иландара! В конце концов, не за просто так Хорнтелл отдавал свою соплячку!
Змей видел, как королева храбрится перед самой собой, и, не таясь, забавлялся. Гвен непроизвольно поднесла ладонь к горлу и тут же закусила губу – от досады: нельзя показывать страх врагу! То есть союзнику, союзнику…
Тидан, царь Адани, стоял на лоджии покоя и, уперев ладони в парапет, страшно негодовал. Рядом с мужчиной царица Эйя с крайне беспокойным выражением лица вглядывалась, как Таммуз подал Майе руку и помог сойти со ступенек, ведущих к тропинке в Аллею Тринадцати Цариц. Даже отсюда было ясно, что царевна улыбалась. Тидан от раздражения немного подпрыгивал.
– Это невыносимо, Эйя! – брюзгливо выдавил он. – Он не отходит от нее ни на шаг! Она уже увлеклась! Что дальше?! Надо что-то делать! – уставился Тидан с немым укором на жену, будто это она разрешила орсовцу всерьез увиваться за дочкой.
– Разумеется, мы не можем пустить дело на самотек, – согласилась царица. – Я поговорю с ней.
Подпрыгнув еще разок, Тидан смешно дернулся всем телом и кивнул:
– Да, лучше будет, если ты.
– А ты пока поищешь Майе мужа. Среди наших, а не иноземцев. Она, кажется, ветрена. Лучше держать в поле зрения.
Тидан перестал дергаться, посмотрел на жену с внезапным интересом.
