– В таком случае – чтоб ты сдох, Тиглат!
Змей, не ответив, вышел вон и, только закрыв дверь, пожал плечами:
– Да, не фартит мне с бабами, – сказал себе под нос, почесал затылок. – Что ни женщина, желает мне помереть.
Невольно вспомнив о Бану, Гор погрустнел и даже как-то тоскливо вздохнул. Что ни говори, в том, что он приехал за своей дочерью от шлюхи, есть вина и Маленькой танши: будто, потерпев неудачу с одной, он надумал воспитать другую девочку.
Увидев Бансабиру в Орсе, Гор изумился, какой нашел ее: той же, что оставил, и при этом совершенно преобразившейся. Она ничуть не поменялась в том, что по сей день ухитрялась удивлять его и радовать – в бою и в беседе. С трудом уняв сердце, Гор позволил было расцвести надежде. Можно еще что-то изменить. Не исправить, а изменить радикально, начать заново, как велит Круг Уробороса, без истоков и завершений. Дать понять, что все, что было прежде, прежде и закончилось. Что теперь он готов быть Бану другом, братом, любовником. Клинок Матери Сумерек Тиглат Тяжелый Меч никогда не отказывался от обязательств, которые налагали на него обстоятельства. Когда-то Гор обещал Бану быть учителем – и учил, как мог. Сейчас он пообещал бы любые другие отношения, какие она позволила бы, и неукоснительно выполнял бы все, что требовалось…
Но Бансабира оказалась влюблена.
Конечно, она стала намного лучше за три года: сильнее, ловчее, бесстрашнее. И все еще оставалась слабее его. Как бы ни старалась, что бы ни делала. Гор мог сломать ее, скрутить, подмять под себя, отказать в свободе… Но когда любишь по-настоящему, защищаешь в первую очередь от себя. Тренировки – это одно, а вот акт насилия в его планы никогда не входил.
– Почтение! – донеслось из-за закрытых дверей покоя, отведенного прибывшей царевне. Все присутствовавшие в комнате, включая Джайю, побросали дела и склонились в поклоне.
Тахивран вошла важно и надменным взглядом ощупала невестку. Джайя стояла на возвышении, прикрытая раскроенными отрезами ткани. Светлейшая сделала жест рукой, веля портнихам продолжать, и уселась в кресло наблюдать за работой прислуги. Когда примерку закончили, Джайя осталась в одной нательной рубашке. Но едва одна из служанок протянула царевне шелковый халат, раману велела всем выйти.
Джайя скукожилась в опустевшей комнате – от прохлады и волнения: наедине с раману ей довелось остаться впервые. Тахивран подошла и, еле касаясь пальцами, сбросила одеяние, оставив царевну нагой. Рассматривала пристально: шею, груди, бедра, живот, кисти рук, ноги, щиколотки, пальцы ног и рук; распустила волосы и принялась перебирать, словно не замечая, что девчонка мерзнет; ощупывала пальцами, проверяя, насколько молодо и упруго тело.
Наконец осмотр завершился, и Тахивран небрежно бросила царевне халат из тончайшего мирасийского шелка приятного бронзового оттенка. Она жестом пригласила Джайю в кресло рядом с тем, где расположилась сама.
– Далхоры действительно красивы совершенно по-своему: чернобровы, черновласы, с острыми чертами лица и хорошей кожей. Мой сын будет очарован тобой. Но не обольщайся – век красоты ничтожен, а долг нести приходится всю жизнь. Так что если твои тонкие кости и узкие бедра сыграют злую шутку с династией, мы спросим с Алая, что он нам подсунул.
Джайя выпучила глаза, сглотнула и внезапно поняла, что готова разрыдаться от таких слов. Она же еще ничего плохого не сделала, чтобы ее обижать! Будь у нее оружие, как у Бану Яввуз, эта старая карга слова бы ей плохого не сказала! Или?.. Нет, сама себе мотнула головой Джайя, – представить, чтобы эта женщина так говорила с северной таншей, просто невозможно.
– Убери это глупое выражение с лица, ты не пятилетняя девчонка, – продолжала раману. – Просто так раманин не станешь, поэтому каждый день после завтрака будешь учиться в Храме Двуединства, где жрицы посвятят тебя в основы нашей веры. Старшая жрица храма – сестра действующего рамана, моего светлейшего супруга Кхазара Четвертого. Будь с ней почтительна: она не невестка Яасдуров, а дочь, ее статус выше. После обеда будешь заниматься с учителями во дворце, я приставлю к тебе хороших лаванов: выучишь социальную лестницу Яса, отношения между сословиями, все знатные дома, географию владений, устройство дворцового комплекса, расположение комнат и помещений и некоторые прочие вещи. Только когда освоишь азы, я представлю тебя семье и озвучу вопрос о дате свадьбы. Постарайся быть расторопнее: на твое место много претенденток. Не управишься за несколько недель – перейдешь в число водных жен моего мужа. Яс никогда не отдает своего.
– А я и не ваша, – не выдержала Джайя. Что за обращение! Родной отец никогда не «тыкал» ей вперемежку с оскорблениями. Что бы ни делал Алай, он в любом решении и приказе выглядел царем. А это что?!
– Думаешь? – Тахивран поджала губы в ухмылке. – Разве когда ты высадилась на причале Гавани Теней, у тебя было хоть что-то орсовское?
Джайя перепугалась не на шутку. Разве хоть что-то подобное было написано в соглашении Орса и Яса?! Ее что, вместо Заммана отдадут какому-то древнему извращенцу?! Или отец знал?! ГОСПОДИ!!!
В быстрые сроки Джайя вытрясла из служанки все, что смогла: ахрамаду Кхасаву исполнилось недавно двадцать шесть лет, его сестре рами Мияну без малого двадцать один, рами Мират – почти четырнадцать, и она обучается на Ангорате («Неужели он все-таки существует?!» – с ужасом переспросила Джайя). Кроме того, у рамана Кхазара IV двенадцать водных детей, которые не имели права носить фамилию династии, и их именовали «акбе», что означало «дитя Водного Бога, или дитя Акаба».
Жизнь в Ясе нравилась царевне все меньше.
