«Только один, – слегка разочарованно подумал Денис. – Я думал добраться до всех».

– Один – и есть все, – ответил ему мальчик лет девяти, низкорослый, темноволосый и кого-то сильно напоминающий. Денис удивился этому – раньше эмионики не ассоциировались с кем-то конкретным. Их можно было бы сравнить с фотографиями детей в глянцевых журналах, рекламирующих йогурты или одежду: слишком уж идеальные и неживые они были. – Ты тоже один из нас, но не с нами.

Денис дернул плечом и поморщился.

– Что здесь происходит? – спросил он прямо. – Зачем такая предосторожность?

Опасность разлилась в воздухе, а ведь раньше Денис ее не чувствовал. Правда, он никак не мог понять: его ли именно это ощущение или чужое.

– Вы боитесь?

Следующим пришло чувство растерянности и едва ли не паника. Дениса затрясло, зубы выбили дробь. Он стиснул челюсти и выругался про себя. Денис терпеть не мог подобного образного «общения», можно подумать, эмионики не умели говорить словами через рот. С другой стороны, им, возможно, действительно плохо давалась речь в человеческом понимании этого слова.

Перед глазами помутилось, мелькнул какой-то парк и небоскребы Москва-Сити. Золотой шар отплыл на некоторое расстояние.

– Приходи и узнаешь, – выдавил из себя эмионик, и это, похоже, было самое большее, что он вообще мог сказать.

– Ну нет, – прошипел Денис и покачал головой. Перед глазами буквально взорвался фонтан из разных мест, картинок, воспоминаний. Каждый видеоряд подкреплял калейдоскоп эмоций – слишком ярких и пронзительных, выворачивающих душу наизнанку. И отдельным обертоном шло послание именно ему, обещающее безопасность и даже помощь.

– Если это окажется ловушкой, я сумею убить: не всех, но до кого-нибудь из вас дотянусь точно. Хоть одного, но прикончу, – предупредил Денис, когда сводящая с ума круговерть перед внутренним взором завершилась. – Раз вы одно во многих и многие в одном, смерть любого из вас воспримите словно всех.

Он говорил, не будучи уверенным, будто сможет подобное. Зато злость уже ощущал хорошо и сумел передать ее очень явно: мальчишка аж скривился, поняв.

– Приходи, мы не станем, – повторил тот и неожиданно закрылся руками, словно вместо Дениса увидел монстра из детской страшилки. В следующий миг у Дениса возникло желание сделать то же самое, поскольку прямо перед ним возникла оскаленная морда, полная треугольных зубов, в лицо пахнуло гнилью, а в уши ударил крик, заполонив ужасом все нутро.

Он очнулся, сидя в центре поляны. Мальчишка стоял за границей золотых кругов и плакал, совсем как обычный ребенок. Теперь Денис хотя бы что-то понимал, но пока не видел картину целиком.

– Приходи, – сказал мальчишка взрослым голосом.

Денис дернулся, и они вновь поменялись местами, а потом кто-то грубо тряхнул его за плечо и подкрепил требование проснуться парой оплеух.

– Да проснись же ты! – проорал Ворон, как показалось, в самое ухо.

– Я кричал во сне? – спросил Денис раньше, чем открыл глаза.

– Это было бы гораздо лучше.

Ворон сжимал автомат и целился в сторону дверного проема. Комнату освещал тусклый свет, и в нем по полу шествовали три сороконожки – черные с зеленым отливом, мелкими атрофированными крыльями и жвалами размером с два спичечных коробка.

– Твою мать! – Ворон произвел два одиночных выстрела, размозжив двух насекомых из трех. В дверь тотчас влезли еще две. – Как тебе здешний тир?

– Ничего так. – Денис сел на кровати и попробовал отогнать тварей. Те замедлились, но не более того. – Давай я постреляю, а ты собирай все необходимое, и пошли отсюда.

– Через станцию наверх. Хватит с меня подземелий. – Ворон поднялся с кушетки. – И у меня все собрано, только как бы нам не открыть дверь, а там…

– Станция, полная кишащими насекомыми, и их хитиновые тела посверкивают в свете наших фонарей?..

– Дэн! Я терпеть не могу насекомых!

– Они не ядовиты, – заверил Денис, – не волнуйся.

– Я не за это переживаю!

Совсем отогнать ползучих созданий не получилось, но они почти не оказывали сопротивления. Сон, который по сути таковым не являлся, повлиял на Дениса гораздо сильнее, чем тот ожидал. Пожалуй, явись по их души кто-нибудь на самом деле кровожадный, им пришлось бы нелегко, но сороконожки представляли собой обычных мусорщиков и питались трупами. То есть они могли приползти и цапнуть спящего человека, но утратили бы интерес сразу, как тот пошевелился бы.

– А где Ник? – спросил Денис.

– Очень надеюсь, не в какой-нибудь аномалии. – Ворон пнул сороконожку, вознамерившуюся залезть к нему на ботинок. – Прекрасно помню твои