перебираться на другой берег. Походил, нашёл кусок дерева, видимо – местные пилили по весне, спил уже грибком покрылся. Разделся донага, оружие и обмундирование на дерево уложил, в воду спустился. Бр-р-р! Холодно, аж ноги сводит. Поплыл, толкая перед собой импровизированный плот. Течение сильное, сносит. Илья одной рукой загребал, активно ногами работал. Уткнулся в противоположный берег, вещички и оружие схватил, выбрался на землю. Колотун бьёт, зуб на зуб не попадает. Октябрь холодный выдался, а в ноябре уже снег выпал и морозы ударили.

Оделся на мокрое тело, теплее стало. Впереди, в полукилометре, деревня видна. Ровное поле, укрыться негде. Решил рискнуть, к деревне пошёл, держа наготове автомат. Нелепо, конечно. Если в деревне немцы, разглядев, застрелят ещё на подходе.

В избах трубы печные дымом курятся. И вроде обстановка мирная. Из-за угла избы красноармеец вышел, увидев Илью, вскинул винтовку.

– Стоять! Кто такой?

– Из окружения выбираюсь, из-под Можайска.

Часовой пару шагов назад сделал, крикнул что-то за угол. Потом приказал.

– Оружие на землю!

Илья подчинился, автомат положил, но аккуратно, не бросил. К часовому подошёл военный. Петлиц не видно, в телогрейке, возраст слегка за сорок.

– Что у тебя, Матвеев?

– Человек, говорит – из-под Можайска выбирается.

Военный подошёл.

– Документы.

Илья красноармейскую книжку достал, протянул. Воротник телогрейки не полностью запахнут, мелькнули четыре треугольника на петлицах – старшина. Старшина документы изучил, к себе в карман сунул. Нагнулся, автомат поднял.

– Шагай. У нас как раз вчера боец из-под Можайска вышел. Не знакомец ли?

Ага, старшина проверку устроить решил. Но Илья не боялся, он в самом деле воевал на первом рубеже.

Лицо бойца показалось знакомым. Да и боец присмотрелся к Илье.

– Ты не из первого батальона?

– Точно, комбат Яковлев у нас. А ты ни разносчиком пищи был?

– Было такое, когда в наряде на кухне был.

Старшина улыбнулся.

– Ну, вот. Гора с горой не встречаются, а однополчане – запросто. Держать я вас у себя не могу. Дам провожатого, идите в полк, тут недалеко, пара километров до Морево.

– Старшина, оружие верните, – попросил Илья.

Старшина автомат отдал.

– Хорошая машинка, побольше бы нам таких.

Вместе с провожатым направились в полк, но дойти было не суждено. Шли по грунтовке, местность открытая. Откуда взялся немецкий истребитель, никто из троицы не заметил. Ни рёва мотора не было, ни тёмной точки на небе. Сразу взрыв бомбы и оглушающий рёв мотора. Истребитель сбросил осколочную бомбу с пике и взмыл в небо. Илья ощутил сильный удар по ноге, упал. А попутчики его недвижимы.

Через небольшое время на грунтовке полуторка показалась. Подвывая изношенным мотором, до-ехала до лежащих бойцов. Из кабины выбрался водитель, подбежал.

– Жив, браток?

– Нога, – простонал Илья.

– Сейчас, сейчас.

Шофёр сбегал к грузовику, вернулся с индивидуальным перевязочным пакетом. Перебинтовал прямо поверх галифе.

– Потерпи, браток! Держись за шею. – Подвёл Илью к кабине, посадил на сиденье, затем уселся за руль, тронул грузовик. Трясло немилосердно. Илья какое-то время крепился, потом в глазах потемнело, и он потерял сознание. Очнулся от яркого света, голосов рядом.

– Всё, можете снимать со стола. Счастливчик парень. Осколок рядом с бедренной артерией прошёл. Мышцы разворотил, а кость цела.

Ага, в полевом госпитале он, – сообразил Илья. Санитары перенесли его на топчан в брезентовой палатке. А через два дня на грузовике, вместе с другими ранеными перевезли в госпиталь в Большие Вяземы, что рядом с Голицыно, ближнем Подмосковье.

В госпитале тепло, кормят сносно, перевязки, уколы. Илья впервые за несколько месяцев почувствовал себя в безопасности.

Вместе с другими ранеными выбирался при помощи костыля в коридор послушать сводки Сов-информбюро. Но сводки не радовали, положение на фронтах было тяжёлым.

Например, в сводке от 22 октября.