танками. Для автомата это дистанция почти предельная. Илья поставил переводчик огня на одиночные выстрелы. Прицелился, выстрелил. Мимо! Немец как бежал, так и бежит. Второпях не перевёл целик на нужную дистанцию. Исправил ошибку, выстрелил снова. Попал! Немец упал. Илья стал переводить ствол на других пехотинцев. И стрелял, стрелял. В полусотни метров от него танк въехал на траншею, стал вертеться на месте, обрушивая стенки, погребая под собой бойцов, которые не успели убежать. А за танком уже накатывается цепь солдат в мышиного цвета мундирах. Илья переводчик на автоматический огонь поставил, дал длинную очередь, ещё одну. Всё, патроны кончились. Илья автомат свой отбросил, схватил из ниши стрелковой ячейки трофейный, стал стрелять в набегающих врагов. Немцам укрыться негде, как на ладони. И новая волна набегает. Илья вовремя о гранатах вспомнил, схватил одну, начал колпачок откручивать, потом за фарфоровый наконечник запала схватился, дёрнул резко. У немецких гранат запал тёрочный, резкого движения требует. Метнул гранату. Пока запал горел долгих пять секунд, успел вторую гранату в готовность привести. Как только взрыв хлопнул, бросил вторую. После второго взрыва заменил магазин в автомате на полный, голову над бруствером поднял, а стрелять не в кого, перед его сектором только убитые да раненые валяются. Стал стрелять в соседние секторы, где немецкие пехотинцы уже ближе, чем на бросок гранаты от нашей траншеи. Эх, сейчас бы пару наших лимонок, немецкие гранаты слабоваты. Нескольких пехотинцев убил, несколько залег-ли. Один немец достал из голенища сапога гранату, дёрнул запал, стал размахиваться. Сейчас гранату бросит в траншею, Илья дал очередь, немец ткнулся головой в землю, через несколько секунд граната сработала. Раздались крики и стоны раненых. Илья схватил в руку немецкий патронташ, в другую – автомат, побежал по траншее влево, там фашисты готовились к броску, а красноармейцев осталось двое-трое, судя по редкой винтовочной стрельбе. Не успел добежать, немцы в атаку поднялись. Илья стрелял, пока не кончился магазин. Залегли, кто уцелел. Илья сам присел в траншее, сменил магазин. Сзади рёв мотора на уши давит. Обернулся – немецкий танк в его сторону ползёт, пропуская траншею между гусеницами. Танкисты стрелять по тем, кто в траншее, не могут, мёртвая зона, пулемёт не имеет большого угла склонения. Стены траншеи обрушить хотят, раздавить, завалить землёй. Илья кинулся в боковой ход, а он ещё мельче. На колени встал и на четвереньках пополз. В конце хода стрелковая ячейка полного профиля, туда забился, голову над бруствером приподнял. Танк уже на том месте, где Илья недавно был, стал разворачиваться. Стенка траншеи обрушилась, танк на одну сторону завалился. Мотор ревёт, гусеницы вращаются, а танк на месте. Илья из ячейки выскочил и побежал в сторону тыла. Взорвать или поджечь танк нечем, в автомате последний магазин. Из наших траншей уже ни одного выстрела не слышно. Большинство погибло, единицам, вроде Ильи, в последний момент повезло отступить. Проиграли сражение, но немцам победу рано праздновать, у них потери при атаке большие и без подхода резервов они наступать не смогут. Илья побежал по роще, спустился в низину. А там полуторка трогается, в кузове несколько бойцов. Илья ходу прибавил, бойцы руки протянули, Илья ухватился, его рывком втянули в кузов. От бега отдышался, бойцов спросил.

– Куда едем?

– А кто знает? К своим, до ближайшей части.

Полуторка, завывая мотором, взобралась на пригорок. Километра не проехали, как впереди в небе точка возникла. Один из солдат закричал.

– Воздух!

И стал бить кулаками по крыше кабины. Не дожидаясь, пока грузовик остановится, Илья спрыгнул, перевалившись через борт. Самолёт в пологом пикировании огонь открыл, сразу из пушек и пулемётов. Бах, бах, бах! Снаряды ударили по капоту машины, кабине, кузову. Один боец, как и Илья, спрыгнул на ходу, только в другую сторону, а второй замешкался и был убит. Грузовик замер, из пробитого радиатора пар валил. Илья подбежал к полуторке, распахнул дверцу. Водитель убит, залит кровью. На пассажирском сиденье особист, который документы у вышедшей из окружения группы проверял. Пуля ему в голову угодила, наповал. Злой на него Илья был. Но, по римской пословице – о мёртвых хорошо или ничего.

Боец подбежал.

– Что?

– Оба наповал.

Боец на заднее колесо грузовика встал, руками за борт подтянулся, сразу спрыгнул.

– От товарища моего… головы нет. Оторвало!

Боец аж заикаться стал.

– Оружие твоё где?

– В кузове осталось.

– Забери. И документы сослуживца тоже.

– Может – ты?

– Чего боишься? Мёртвые ничего не сделают. А я у этих, из кабины, документы заберу. Выйдем к своим, сдадим, расскажем, где убиты.

Илья документы у водителя взял, потом обошёл грузовик, забрал из кармана гимнастёрки особиста командирское удостоверение. Глядь, ремешок сумки виден. Потянул, командирский планшет на себя вытянул. Открыл. О, находка ценная – карта топографическая, советского производства. А ещё несколько листов бумаги, и чистые и исписанные. Интересно стало, читать принялся. А это рапорт на командира полка, дескать, окруженцев в фильтрационный лагерь запретил отправлять, направил в качестве пополнения в батальон. На двух других листках протоколы допросов военнослужащих. Вот же…. Слов не нашлось добрых, только матерные. Илья бумаги на мелкие клочья разорвал, пустил по ветру. Боец спросил.

– Ты что порвал?