– Сержант Сафронов, полковая разведка.

– Да вид у тебя, как у оборванца.

Что было, то было. По траве и земле ползал, на гимнастёрке и галифе грязь и зелень от травы. А ещё прожжена была, когда танк поджигали.

– Какой есть, – пожал плечами Илья.

– Оружие есть?

– Не ты мне его давал, не тебе брать, – жёстко ответил Илья.

Хотя автомат без патронов можно было снять с плеча.

– А пожрать?

– Сам бы не отказался. Что-то ты как попрошайка на паперти? То оружие тебе, то харчей. У немца забери.

Боец опустил револьвер.

– У меня один патрон. Оставил на крайний случай.

– Ну и дурак. Ты этим патроном немца убей, а уж на тебя они патронов не пожалеют. Как звать-то, боец?

– Красноармеец Ложкин Павел, призван на военную службу 27 июня, – чётко доложил боец.

– Ранение серьёзное?

– Осколком задело, кожу сорвало, а кости целы. Так санинструктор сказал, когда бинтовал.

– Понятно. Вместе выбираться будем или сам пойдёшь?

– Вместе.

Похоже, боец испугался перспективы остаться в одиночестве.

– До призыва учился или работал?

– Семь классов кончил, ФЗУ, слесарь четвёртого разряда.

– Рукастый, значит. А воинская специальность?

– Пехота.

– Пехотинцам револьверы не выдают, только командному составу или танкистам.

– У убитого забрал, ему-то уже ни к чему.

– Своё оружие бросил?

– Не выдали, не успели. Я три дня как на фронт прибыл, из Тамбова я.

– Тогда так. Выходим вместе, но подчиняешься полностью. Не потому, что я сержант или покомандовать сильно хочется. У меня боевого опыта больше.

– Я не против.

– Тогда до темноты сидим здесь, ночью через поле пойдём. А сейчас отдыхай, сил набирайся.

Казалось, боец только и ждал этих слов. Свернулся под деревом калачиком, засопел. Пригляделся к нему Илья. Молодой совсем, от силы девятнадцать лет, пацан ещё. Да и не обучен толком. Илья устроился на опушке, ноги на дерево поднял, чтобы отдохнули.

Через пару часов Илья Павла разбудил.

– Теперь моя очередь вздремнуть. Ты на часах.

– Хорошо.

Если передвигаться ночью, лучше отдохнуть. Илья проснулся сам. Уже темно, Павел спит, аж похрапывает. Илью злость взяла. Да как можно полагаться на такого напарника? И себя и Илью погубит. Встал, зашёл сзади, такого пенделя дал, что Павел на живот перевернулся, вскинулся.

– А? Что?

– Тебя на часы поставили. Ты поспал в безопасности, дай отдохнуть другому. Как тебе доверять?

Беспечный и неисполнительный соратник хуже врага, продаст ни за понюшку табака в любой момент.

– Ну, прости, устал.

– Устал? Сколько немцев ты сегодня убил?

– Ни одного.

– Тогда от чего устал?

Илья разозлился не на шутку. Он направился через поле. Павел поплёлся за ним, канюча на ходу:

– Я не специально, извини.

– Ты плохой товарищ, выбирайся один.

Павел шёл за Ильёй какое-то время, потом отстал. Жестоко? От таких человеческих слабостей иногда целые подразделения гибли. В боевых условиях не может быть места расхлябанности, неисполнению приказов. Поле оказалось большим, пашни любили в колхозах. Планов громадьё, как сказал поэт.