– Да жалко их. Дети всё ж таки.

– Ну ты даёшь, тётя Маша, – усмехнулась Елена Александровна. – А ещё столько лет в Системе проработала. Неужели не понимаешь? Их-то в первую очередь просветят. Мало ли какие новшества Петрович в ихние программы внёс? Кто его знает… – Она понизила голос. – Может, он вообще Городу продался? Не случайно же на собрании такие речи толкал. Может, он уже успел всяких дел наворотить? Может, он программы запортил, и теперь этим заново прошивку менять? Недаром же он так программы поносил. Может, вообще этих стереть придётся и новых набрать.

– Как это стереть? – удивилась Светлана Андреевна. – Они ведь живые!

– А вот так и стереть, – снова усмехнулась Елена Александровна, – как ластиком. Вжик-вжик – и нету. Вы, милые мои, подумайте лучше о том, как бы и нас за компанию не того… вжик-вжик.

– А что, могут?! – охнула Светлана Андреевна.

– А то нет! – горько вздохнула Елена Александровна. – Забыла, где находишься? Это тебе не как во внешнем мире, тут церемониться не станут. У них Великие Цели, что им какие-то Светка, Ленка, Машка?

– Как же так? – Светлана Андреевна готова была разрыдаться.

– А вот так. Между прочим, нас никто сюда насильно не тянул. Знали, на что идём. И чем рискуем, тоже знали, денежки, они ведь нигде легко не достаются.

– И что же нам теперь делать? – дрожащим голосом спросила Светлана Андреевна.

Костя вдруг вспомнил, какая она была на обеде. И странности эти все, и лицо в красных пятнах. Сейчас, наверное, у неё такое же лицо. Конечно, отсюда не разглядишь, но ведь и так ясно.

– Ну, пока ещё можно кое-чего сделать, – устало произнесла Елена Александровна. – Во-первых, мне кажется, Старик должен знать о его гнилых настроениях. Нечего их покрывать.

– Откуда же он узнает? – удивилась Светлана Андреевна. – Он же на собрания наши не ходит. Мы ведь кто для него – нижнее звено, мелочь рыбья.

– Значит, нужно сделать, чтоб узнал, – слегка раздражённым голосом, точно разговаривая с глупым ребёнком, проговорила Елена Александровна. – В конце концов, можно же сигнализировать.

– А это как? – удивилась Светлана Андреевна.

– А вот так, лапочка ты моя. Мы, трое Наблюдательниц, пишем Сумматору письмо. Не по служебным каналам, а личное. Так, мол, и так. У Воспитателя Второго Ранга Латунина нездоровые настроения… Тут надо кое-чего перечислить. Просим разобраться, ибо Общее Дело, и всё такое. Вот.

– А дальше?

– А дальше подписи. Мы же не анонимку лепим. Себе дороже.

– Но зачем же так? – испуганно спросила Светлана Андреевна. – Может, не стоит подписываться? Мало ли… Вдруг Сумматор встанет за Петровича? Говорят, они чуть ли не друзья. Нас тогда с дерьмом смешают.

– Эх, Светочка-деточка, – лениво зевнула Елена Александровна, – не знаешь ты жизни. Комиссию-то пришлют в любом случае, что по анонимке, что так. Ты думаешь, письмецо наше сразу на стол к Сумматору ляжет? Его сперва прочитают те, кому по должности положено. Так что без комиссии не обойтись. И так или иначе, но всех просветят. А накатаем мы анонимку, комиссия же не будет знать, что это мы сигнализировали и что, следовательно, нас и подозревать нечего. Ну а если подпишемся – всё в ажуре, нас не тронут. Даже если и просветят со всеми остальными, то без последствий. Сама посуди, твои грешки по сравнению с сигналом – мелочь. Тебя простят. Ещё бы, матёрого преступника разоблачила.

– Что-то ты, Ленка, очень уж уверена, что Петровича в преступники зачислят, – задумчиво произнесла Марва.

– А как же иначе? – Елена Александровна хмыкнула. – Как же иначе? Комиссии свою работу показать надо? Что же это за такая комиссия, которая ничего не вскрыла? Это раз. Во-вторых, они там тоже побоятся. А вдруг потом окажется, что Петрович и впрямь наворотил делов? Получается, они прохлопали? С них же за такое шкуру спустят. Так что верняк, девочки.

Елена Александровна хлебнула из чашки, потом произнесла:

– Впрочем, ты, Светка, можешь не подписывать. Я разве заставляю? Только смотри, узнает о твоих подвигах комиссия…

– Нет-нет, Елена Александровна, – затараторила Светлана, – вы меня не так поняли. Я не отказываюсь, я как все!

– Ну вот, это уже другой разговор, – удовлетворённо хохотнула Елена Александровна. – А ты как, тётя Маша?

– Ох, девчонки, – вздохнула Марва, – я даже прямо не знаю. Не нравится мне что-то ваша затея.

– Наша затея, – строгим голосом поправила её Елена Александровна. – Можно подумать, ты насчёт Петровича была не в курсе. Сама же говорила: «Видала я таких прытких…» Ведь говорила же? Стало быть, знала. Если что, мы со Светкой на тебя ссылаться будем. И получится, что ты знала и не сигнализировала. То есть выходит пособничество. Кстати, сколько тебе здесь осталось, тётя Маша? Год? А потом обратно под солнышко да с кучей денег? Разве не так? Всего год – и дома. Внуков увидишь. Ведь ради них-то и нанималась. Ты подумай, тётя Маша, стоит ли рисковать?

– Ну что с тебя взять, – вздохнула Марва, – подпишу. Только зря ты это, Ленка, делаешь.