стоял рядом со мной, но уже не в виде собаки, а в собственном облике.
– Ты меня ударил! – выдохнула я. – Я же могла разбиться об эти камни!
Сиффрин с виноватым видом сказал:
– Мне нужно было отвести тебя от Камня. Продолжай напевать!
Я глубоко вздохнула и начала:
– Соберитесь вместе, лучи света; успокойте меня в смертоносной ночи…
Голоса Старейшин звучали в моих ушах. Но сквозь их нежную всепроникающую гармонию я уловила другой звук: лисы на Камне залаяли.
– Что происходит? – рявкнула одна.
– Да просто еще один глупый фокус. Забудьте об их лисьем искусстве и иллюзиях. Старейшинам не скрыться от нас! Некуда им бежать!
Но я продолжала напевать…
Золотистый свет сгустился. Легкий туман превратился во мглу. Воздух стал плотным. Я больше не видела лисиц на Камне, хотя и чуяла вонь их ядовитых шкур.
Джана стояла в нескольких шагах от меня у корней поросшего мхом дерева. Я видела, как она запрокинула голову. Ее глаза сияли светло-зеленым огнем.
Малинта дрожала под моими лапами. Кончик хвоста Джаны загорелся серебром. Я оглянулась. Концы хвостов других Старейшин тоже светились.
Что-то происходило…
Над Камнем сгущался туман. Золотистый свет сворачивался в кольца, темнея, становясь оранжевым.
Визг Зачарованных звучал все громче. Некоторые пытались сбежать, проскочить мимо других к краю площадки. Но те, кто прикасался к шане, немедленно отскакивали с криком боли. Лисы на Камне кашляли и задыхались, метались в разные стороны. До нас донесся отчаянный вопль:
– Нет воздуха! Нечем дышать!
Смутные силуэты бились за стеной тумана. Он опускался все ниже, свет постепенно менял оттенок на красный. Слова заклинания растаяли на моем языке.
– Продолжай! – потребовал Сиффрин. – Если они сбегут, нам конец!
Сонливость отступила. Я повторяла заклинание, но мои лапы похолодели. Ведь привязанные когда-то жили обычной лисьей жизнью. А теперь у них не было выбора…
«Соберитесь вместе, лучи света; успокойте меня в смертоносной ночи…»
Крики ужаса затихли. Даже биение малинты как будто прекратилось. И я слышала только заклинание, взлетавшее над лесом.
«Сотките стену густейшего тумана; каждого злодея и врага остановите…»
Туман стал таким насыщенным и темным, что даже неясные силуэты не были видны в его липких объятиях. Он стиснул Камень Старейшин, окутав его алой шкурой. Когда красная пелена опускалась, слышалось шипение. На мгновение я увидела отпечатки лап на Камне – следы Зачарованных. А потом туман исчез, красный свет погас, и отпечатки пропали.
21
Над Камнем Старейшин заиграл рассвет. Посередине площадки, куда не дотягивались тени, вспыхивали блики света. Под нависавшими ветками дерева с кровавой корой Симми и Тао спали, прижавшись друг к другу. Шана кружила возле нас, танцуя вокруг Камня, защищая нас.
Биение земли утихло. Проснувшийся лес словно возродился. Из-за стены шаны я слышала пение птиц. Аромат цветов наполнял воздух.
Ко мне подошли четверо Старейшин. За ними брел лис песочного цвета; он хромал. Одна из его передних лап была подогнута. Я усомнилась, что он теперь сможет быстро бегать. И как ему выжить в дикой местности?
Сиффрин топтался позади. Его хвост мел камни. Сиффрин зевал с деланым безразличием, но я видела, что он наблюдает за происходящим краем глаза.
– Ты уже знаешь, что я – Джана, – заговорила серая лисица. – Это Мика. – Она кивнула на маленькую бело-рыжую лису. – Она – мастер пашанды. Входя в транс, Мика призывает ветра, и они откликаются.
Маленькая лисица опустила голову и прошептала:
– Я должна была почуять Зачарованных. Тревога одолевала меня, но они так долго обходили стороной этот лес, что мне казалось: у них не хватит храбрости сюда явиться. Глупая ошибка… Мне очень стыдно.
Голос у нее был тонким, как у детеныша, но облик Мики выдавал ее преклонный возраст. Длинные когти старой лисицы стучали по камням.
Я прижала хвост к боку. В груди пульсировала сильная боль. Виноватой была я, а не она. Это я притащила сюда Хайки, а он привел Зачарованных.
Маленькая лисица фыркнула; ее уши повернулись назад. Она водила носом из стороны в сторону, изучая мой запах. Ее желтые глаза пронзали меня насквозь.
