важности Варвары.

Девин едва не застонал, вновь вспоминая, что дорогая сестра исчезла. И всему виной был он, жалкий неповоротливый дракон, не сумевший вызволить ее из ведьминой ловушки! А сейчас из-за всеобщего призыва, объявленного Идгардом, он не имеет возможности исправить то, что не предотвратил. Оставалось молиться всем известным богам и просить дать сил Реварду и Миклосу (он не сомневался, что лескат уже вскочил с постели и спешит на поиски). Он же позаботится о том, чтоб ни одна из ведьм никогда более не покинула пустошь и осталась там горстью пепла!

— Почему я должен верить словам того, кто предает своих же собратьев, Вираг из рода Келемен? — Идгард смерил мага тяжелым взглядом и опустился на стул, стоящий во главе стола.

Присутствующие продолжали молчать, лишь наблюдая за допросом короля. Кто-то глядел на Вирага как на ничтожное создание, кто-то — с сомнением, а в глазах некоторых представителей Девин замечал и молчаливую поддержку. Его товарища слушали, и это было огромной удачей. Если бы Идгард не верил магу, то не стал бы и минуты тратить на подобные разговоры.

— Потому как это единственное, что я могу сделать для своих собратьев, — ровно ответил Вираг. Маг расправил плечи и словно сделался выше, глядя прямо на короля. — Если им суждено вступить в последний бой, то пусть сделают это лицом к лицу со своим врагом. И примут свое последнее решение: бросить меч или пасть, как предатели. Флот будет разгромлен над пустошью. Многие воины погибнут, даже не начав бой. Келеменцы наверняка ожидают вторжения франгаров и сконцентрируют свои силы на удержании неба. Вы выиграете время, если заведомо подготовите это сражение на земле…

Идгард нахмурился еще больше и задумчиво опустил ладонь на огромную карту. Казалось, что пальцы обжигала каждая линия, которая очерчивала предполагаемые пути. Вновь неспокойно в Роеланде. Вновь небо тревожно, а земля полна скорби. В словах стихийника был смысл, если действительно род Келемен поддерживает ведьм. Король собирался ответить, но подбежавший к нему интигам поспешно склонил голову и что-то тихо пробормотал. Выслушав торопливое донесение, Идгард выпрямился у стола и обратился к собравшимся:

— Я вынужден покинуть вас. По возвращении мной будет объявлено окончательное решение.

Правитель еще раз обвел взглядом присутствующих и широким шагом покинул зал. Девин и Вираг переглянулись, гадая, что могло заставить Идгарда прервать совещание. Рассуждали об этом и другие представители земель Роеланда, созванные на совет.

Сам же король сейчас направлялся в отведенные для придворного мага покои. С какими мыслями или надеждами он преодолевал последний коридор, ведущий к нужным дверям? Идгард отослал интигама и не останавливаясь толкнул двери, чтобы войти в знакомое помещение. Стража поклонилась королю. Воины остались по обе стороны от входа и, когда король переступил порог покоев, закрыли за ним двери, оставляя наедине с тем, кто находился сейчас у высокого окна.

— Так ты и есть та самая Адхир, которую так почитает народ в Аделхейте? — Идгард прошел в центр просторного светлого помещения и остановился.

Его темная мантия колыхнулась тяжелыми складками, подхваченная порывом ветра, который врывался в открытое окно. Правитель шумно вдохнул, к своему изумлению, ощущая в воздухе запах горького дыма.

— Так уж и почитает? — хмыкнула широкоплечая женщина, поворачиваясь к королю.

В зубах гостьи по-прежнему тлела самодельная сигарета. Желая быть тактичной, оракул затушила окурок об ладонь, укрытую старой, потертой перчаткой. Затем бросила его в один из многочисленных странных горшков, которые рядком стояли тут же на подоконнике. Да простит ее покойный Розаф…

Адхир пригладила складки длинного платья, единственного, что уцелело после разгрома ее жилища, и даже склонила голову в приветствии. Идгард долго смотрел на гостью, затем сложил руки на груди и проговорил:

— Желаешь ли ты вернуться на жалкие развалины своего дома или же примешь честь служить своему королю?

— Станет ли великий Идгард слушать речи скромной Адхир? — прищурилась леброннка. — Я не придворный маг Розаф. Говорить буду все как есть.

— Ты глупа или бесстрашна, раз смеешь предполагать, что я довольствовался жалкой ложью, приукрашенной для услады моих ушей? — зарычал Идгард, и его глаза налились ярким золотом, а с губ сорвался черный дым.

— Если скажу, чтоб оставил затею с войной, послушаешь? — хрипло хохотнула оракул, когда увидела, как округлились глаза правителя.

— Смеешь говорить мне, чтоб не атаковал Вахайр?!

— Не ты начал эту войну. Не тебе ее заканчивать, Идгард. Ты хотел правды — вот она. Не защиты для королевства ты сейчас желаешь, а гордыню свою задетую тешишь. Ведет тебя ведьма, даже мертвая ведет. Солнце уже идет из-за моря, тебе нужно лишь дождаться.

— Я не отступлю и не намерен ожидать призрачного рассвета, — твердо проговорил король. — Сестры Вахайра падут.

— Но не от твоей руки, — доводя правителя до неистовства, отозвалась Адхир.

— Так от чьей же? — Идгард в два шага оказался рядом с леброннкой, нависая над ней грозной тучей. — Что говорят твои духи, Адхир?

— Солнце, что хотело покоя, взойдет в последний раз, — напустила загадочности гостья, подкручивая левый «бублик» у уха, поскольку коса так