молчаливых, словно статуи. Девушка позавидовала неподвижным стражам. Им ничего не требовалось делать и светских бесед вести не нужно. Стой себе да пугай гостей уровнем тестостерона…
— Мы пришли, — неожиданно прозвучал голос Девина, и Варя вздрогнула. — Готова?
Дракон тепло посмотрел на сестру. Делма тихо вздохнула, стоя по другую сторону от сына.
— Она была готова бросить вызов самому Идгарду и всем претендентам на совете. Полагаю, что Варвара справится с восторженными вздохами прибывших мальчишек. Они сегодня так жалки… как и предполагалось. Не спускай взгляда с сестры, Девин. В церемониальном зале я оставлю вас, желаю воспользоваться случаем и поговорить с нужными людьми, — пояснила Кай. — Сегодня в замке будет правитель Тебраума. Это хорошая возможность для Бриартака.
— Ты можешь не думать о делах хотя бы сейчас, дорогая матушка? — Девин изобразил глубокую скорбь.
— Ступайте! — потребовала Кай, изящной рукой указывая на громадный зал, сверкающий огнями.
— Мамочки… — прошептала непослушными губами Варя и вошла в зал под руку с братом, немедленно попадая под прицел многочисленных взглядов.
О да… за сегодня они второй раз производят фурор своим появлением. Восставший из мертвых дракон и иномирянка-перевертыш, которая являлась народу то юношей, то девицей.
Нейл шире раскрыл окно на первом этаже дома и вдохнул свежий вечерний воздух. Он был так напоен ароматом цветов, что просто пьянил. А может, виной всему — тот дивный образ, что явился ему на крыльце? Превращение медноволосой девчушки с обстриженными косами в прекрасную деву оказалось ошеломительным.
Сейчас, видя Варвару в подобном образе, он буквально пылал от одного осознания, что посмел касаться госпожи, да еще и обращаться, словно с дворовым мальчишкой. Боги, усмирите его сердце и дайте покоя горячей голове…
Нейл кинул взгляд на небо, глядя, как на нем загорались первые звезды. Он даже не заметил, что все это время был не один. Карамель прислонилась плечом к прохладному боку цветочного горшка и долго глядела на стоящего рядом мужчину. Тень печали коснулась ее лица, и она убрала длинные волосы на одно плечо, раздумав собирать их в хвостики.
— Ты влюблен в Варвару?
Карамель заметила, как напряглись плечи энра под тонкой рубахой, и поникла на огромном подоконнике. Сейчас она не сверкала золотым светлячком и казалась себе одной из погасших звезд, на которые сейчас вновь смотрел Ревард.
— Как можешь ты подозревать меня в подобных чувствах к госпоже? — глухо прозвучал голос энра.
— Это истина, о Нейл…
— Невозможная любовь есть самое нелепое и бесполезное чувство из существующих. Нет, из придуманных теми, кто оправдывает собственную слабость, — пробормотал сердито Ревард.
— Мы с тобою невозможно нелепы и оттого слабы, — вздохнула Карамелла, глядя на бархатное ночное небо.
— Не равняй нас, шумное создание… — тихо проговорил Нейл, кидая на фею хмурый взгляд.
Не обращая внимания на его настроение, Карамель любовалась энром. Она знала каждую черточку лица, каждый оттенок его серебряных глаз. Могла бы воспроизвести по памяти с точностью великого аделхейтского художника все, вот только не улыбку. Она не могла вызвать улыбку на лице энра. Он всегда лишь хмурился, глядя на нее.
Ах, может, ей умолкнуть навеки? Насколько слаба и нелепа она, испытывая любовь к самому недостижимому из мужчин? Или лететь прочь, трусливо покидая Бриартак? Но нинкусс не имеет свободы. Аделийские феи с незапамятных времен служили драконам, получая взамен их покровительство и защиту.
Многим ее сестрам посчастливилось остаться при дворе Идгарда и служить самому королевскому роду. Она же была изгнана, являясь сломанной игрушкой для всесильных господ. Карамель прекрасно помнила тот день, когда свалилась с ветки гарцина прямо на голову проезжающего мимо воина. Он обругал ее, затем заботливо отряхнул никчемные крылья и затолкал в нагрудный карман, укрывая от внезапного дождя. Всю дорогу бедняжка слушала, как бьется в груди сердце Нейла Реварда, который привез ее на земли своей госпожи в Бриартак.
Делма Кайонаодх позволила ей остаться, приняла ее, несмотря на изъян. А когда велела отправиться в Мейрн и доставить обещанное дитя, как спешила она выполнить проклятое повеление! Как желала быть полезной! Разве могла она знать, что лишь прибавит бед и хозяйке, и возлюбленному энру? Она сама привела в этот мир свою соперницу и от осознания умолкла, слишком ошеломленная, чтобы продолжать вести беседу.
В какой-то момент Карамель вновь подумала о том, чтоб вернуть Варю обратно в ее мир, лишенный магии. Но затем фея закрыла свои сапфировые глаза, понимая, что цена могла оказаться слишком великой. Легенда о нинкусс, которая из жалости решилась вернуть матери обещанное дитя в родной мир, передавалась из поколения в поколение среди аделийских фей. Каждая из них знала, что это означало навеки лишиться сердца магии, истратить все свое волшебство до последней капли и быть изгнанной из своего рода.
