и не устраивают ловушек на оборотней и заговоров против королей.

Третьей была немолодая женщина в простом темном ситцевом платье и с вязаной шалью на плечах, похожая на няню или сиделку.

Но почему-то именно к ней и обратился доставивший пленников надзиратель:

— Вот они.

— Вижу, — буркнула незнакомка небрежно. — Отправь-ка их купаться. Да дверь прикрой поплотнее, сквозит.

— Я сам, — поднялся с места голубоглазый, и его губы искривила коварная, предвкушающая улыбка, вмиг абсолютно изменившая круглощекое лицо.

Внимательно следивший за ним Рад с огорчением рассмотрел промелькнувшую во взгляде жестокость избалованного ребенка, привыкшего исполнять исключительно свои прихоти и не умеющего, да и не желающего считаться более ни с кем. Такие люди признают только родителей, и то лишь до тех пор, пока у тех хватает денег и сил, чтобы исполнять желания обожаемого чада.

Теперь ведьмак был почти убежден, что женщина ему нянька или бабушка, а возможно, и мать, хотя в последнее он предпочел бы не поверить.

Надзиратель подтолкнул пленников и почти бегом побежал впереди них к другому выходу из пещеры, широкому и неровно выломанному кирками шахтеров. Напарники шли не спеша, старательно изображая измученных голодом, жаждой и ошейниками оборотней, мечтающих только о самых простых вещах и старающихся не упасть, а чернокнижник легко шагал позади, насвистывая что-то веселое.

— Пошевеливайтесь, грязные псы! — высокомерно прикрикнул он, когда пещера осталась позади. — Простых заклинаний чистоты не могли выучить, скоты ленивые.

Что-то в этом восклицании показалось Раду неправильным, лживым, а когда и магистр едва слышно фыркнул, ведьмак убедился в своей правоте.

Иридос слышит ложь, значит, все происходящее не так однозначно, как представлялось ему там, в пещере.

Идти пришлось довольно далеко, и голубоглазый алхимик всю дорогу развлекался тем, что придумывал пленникам различные прозвища и обвинял их во всем, что приходило ему на ум. Рад очень скоро перестал обращать внимание на въедливый, слегка гундосый голос, все жарче упрекающий безропотных рабов в придуманных прегрешениях.

Вдруг шедший впереди надзиратель посторонился и буквально вжался в стену грубо вырубленного тоннеля, пропуская подопечных вперед.

— А ты чего там прячешься? — тотчас взъелся на него чернокнижник. — Иди, показывай им дорогу.

— Так вы же лично хотели? — в голосе оборотня глухо прозвучала застарелая тоска, но перечить он не решился.

Снова двинулся вперед, вжимая голову в плечи и шагая осторожно, будто дикий зверек, готовый в любой миг опрометью ринуться прочь.

А извилистый, как мелкая речушка, тоннель вдруг закончился, словно распахнулись широкие ворота, открывая самое необычное место из всех, виденных когда-либо Дирардом. Довольно большая пещера была настолько неудобна и замысловата, что казалась жестокой выдумкой злого колдуна. В свете нескольких клочков ведьминого мха со всех сторон виднелись уступы, лазы, карнизы и спуски. Тут легко можно было заблудиться между грудами камней, природными колоннами самой причудливой формы, различными по высоте и глубине нишами, гротами, трещинами и провалами.

К одной из этих дыр и привел их тюремщик, встав в сторонке с таким упрямым выражением на неестественно бледном лице, что всем стало ясно: он лучше умрет, чем сделает еще хоть один шаг вперед.

— Шелудивый пес, — пренебрежительно плюнул в него чернокнижник и указал оборотням на шаткие деревянные мостки, ведущие вниз: — Туда! И не возвращайтесь, пока не отмоетесь до блеска! Дорогу назад найдете сами.

В его голосе почти откровенно звучало злое торжество, но Рад пока не мог понять, с чего это он так веселится.

— А можно спросить… господин, — вдруг тихо выдавил Иридос, — кто вам та женщина?

— Служанка, — с наигранным равнодушием буркнул алхимик, и ведьмак подавил ехидную ухмылку.

Судя по пренебрежительно изогнувшимся губам магистра, ответ был неверным.

— Это хорошо, — кротко ответил он и первым шагнул к мосткам.

— Почему? — вдруг заволновался голубоглазый, но Иридос, казалось, уже забыл о нем.

Уверенно шагал вниз по спирально спускавшимся в неизвестность ненадежным мосткам, легко перескакивая дыры от свежевыломанных досок, и невидимой воздушной лапой уверенно тащил за собой своего напарника.

Рад сердито сопел, но не сопротивлялся, точно зная, насколько это бесполезно. Зато можно было не смотреть под ноги и не держаться за веревочные поручни, связанные узлами во многих местах.

— Треснутая пентаграмма, — внезапно яростно прошипел Иридос, когда они спустились в провал на целый виток. — Так вот ради чего этот шакал пришел с нами!

— Ничего не вижу и не понимаю, — холодно процедил сквозь зубы ведьмак, и вожак зеленодольских оборотней тотчас встал как вкопанный:

— Сейчас поймешь. Глянь наверх.

Дирард поднял голову и с минуту озадаченно рассматривал растянутую под сводами пещеры, прямо над ними, гномью сеть, наполненную осколками камней. Раньше, в самом начале спуска, ее невозможно было рассмотреть из-за нависающих со всех сторон выступов и темноты. Но теперь, снизу, из мрака