хоть снаружи носят — все равно. Вы ведь как дар в себе обнаружите, так сразу такими гордыми и высокомерными становитесь, что ведьмам и стоять рядом не положено. А уж если допустите поближе, сразу командовать начинаете, как хозяин рабыней. Скажешь, ты не так со своей женщиной обращаешься? Или этот, чешуйчатый? Слыхала ведь я, как он влюбленную в него ведьмочку за другого замуж выдал.

— Как тебя зовут? — приторно-ласково осведомился Иридос.

— Кому как хочется, так и зовут, — неуступчиво огрызнулась ведьма. — А я откликаюсь, когда нравится.

— Кто тебя так обидел, что злишься на всех подряд — и виновных и невинных? — косо посмотрел на хозяйку Годренс. — Дай лучше водицы, я ему зелья накапаю.

— Не нужно зелий, — отвел кружку с водой дракон. — У него дела хуже, чем я подумал сразу. Посидите здесь, пока я отнесу его Гайлене.

Обернул парнишку воздушным коконом и исчез, а ведьма тотчас опустилась прямо на пол и тихо, по-звериному завыла.

— Кто он тебе? — участливо спросил дроу, доставая другой фиал и отмеряя в кружку душистые капли. — Выпей.

Она упрямо отодвинула снадобье.

— Ты сейчас не права, — удрученно вздохнул Годренс. — Это не снотворное и не зелье забвения. Просто немного успокоит душу и поддержит сердце. А Гайлена — одна из лучших целительниц плато, просто чудеса творит. И раз Иридос понес мальчишку туда, то за него можно только порадоваться. Теперь он выживет и даже следов никаких не останется, ни на коже, ни внутри, ни в душе. Через сутки или двое будет у тебя. Непонятно только, как он попался, ведь в нем кровь оборотня?

— Полукровки, — мрачно буркнула ведьма. — А ты лжец или не знаешь, что всех мальчишек, в которых есть кровь оборотней, этот чешуйчатый к себе за Палеру увозит?

— Лгут подлецы и не боятся его гнева, — усмехнулся Рад. — Я сам спокойно по Дройвии ходил с восемнадцати лет, и меня только контрабандисты пытались к себе заманить, а Иридос даже не заметил. Да и незачем ему это — все, кто чего-то опасался, сами к ним сбежали. Поэтому можешь не беспокоиться, вернется к тебе твой брат.

— Он мне не брат, — вздохнула женщина, вытирая глаза, и поднялась с пола.

Взяла кружку с приготовленным Годом питьем, понюхала, сделала глоточек, достала флакончик и перелила зелье туда. Потом поставила фиал на место и присела на край лавки:

— Племянник он… с трех лет воспитываю сама, дороже никого на свете не осталось.

— А мать его где? — осторожно осведомился Годренс.

— Там, — горестно глянула ведьма в сторону Идрийса. — Под горами. Она старше меня на пять лет, и место это ей муж купил, он контрабандистом был. Но вскоре сгинул… шторм в ту ночь разыгрался сумасшедший. А однажды появился молодой гном, полукровка, весь избитый, полуживой, она его выходила, и он остался. Жили они душа в душу, и меня забрали, матери у нас давно нет. Когда Кель родился, Гектор дом строить начал, и уже почти закончил… а потом их поймали и увели. Думаю, контрабандисты выдали. Мы с Келеном чудом уцелели, как раз в ущелье за земляникой ходили, есть там местечко. А вернулись — все перевернуто, мука рассыпана, на полу кровь… и сестры с Геком нет. Первое время я с малышом в пещерке пряталась, а как стало холодать — в старую избушку перебралась… с тех пор тут и живем.

— А почему ты думаешь, будто они под горами? — Дроу бросил Раду предупреждающий взгляд, но того и самого удивила убежденность ведьмы.

— Контрабандисты сказали, — хмуро буркнула она. — Ты же уже понял, что все эти годы я им помогаю? Тем и живем. Ничего плохого, разумеется, не делаю, пускаю в недостроенный дом отдохнуть и переночевать, храню товары, продаю еду. И Келя они никогда не обижали, пока был ребенком. А как стало понятно, что он полукровка, начали смотреть косо. Черные коротышек держат в строгости, на волю не выпускают, боятся за свои тайны. И им все равно, что он своего отца десять лет не видел и ничего не знает.

В углу появилось светлое облачко, и через несколько мгновений из него вышел вожак дома ди Тинерд и с ним трое спутников — Мильда и два оборотня. В тесной комнатушке сразу стало некуда шагнуть, но оборотни в хижине не задержались, молчаливыми тенями скользнули наружу, неслышно прикрыв за собой дверцу.

— А нам в тот дом перейти нельзя? — поинтересовался Годренс, глядя, как Иридос достает из воздуха стул для Мильды.

— Там спят гости, всего двое, — помрачнела хозяйка и укоризненно глянула на Мильду: — Просила же я тебя…

— Я и не вмешивалась, пока не подошла крайняя нужда, — твердо выдержала ее взгляд старая ведьма. — А теперь и рада, что послала его сюда. На твоем мальчонке заклятие черной гнили висело. И двух дней бы не прожил, нашими снадобьями такое не вылечишь, на его счастье, Иридос тут оказался.

Ведьма побелела как снег, губы стали синими.

— Не может быть… они же сказали… — В глазах женщины мелькнула дикая ненависть, и она ринулась к неприметной маленькой дверце, прячущейся за печью.

— Стой! — тихо рыкнул вожак дома ди Тинерд, ловко хватая ее воздушной лианой. Спеленал, как буйную пьяницу, посадил на лавку и строго глянул на Мильду: — Следи!