– Перехожу к конкретике, товарищ бригадный комиссар. Вы сейчас сами подтвердили, что необходимость освобождения советских пленных не вызывает у вас никаких сомнений или возражений. Но есть обстоятельства, которые требуют сделать это как можно быстрее, и именно поэтому я и прибежал к вам на ночь глядя. Дело в том, что раненый гауптман сообщил о двух моментах, которые вынуждают нас очень поторопиться с атакой лагеря и освобождением наших пленных. Первое. Сейчас охрана концлагеря относительно небольшая, да и в самом Суховоле немецких войск немного – максимум, пехотный батальон. Ну, может быть, еще какие-нибудь части усиления типа артиллерийского дивизиона из состава пехотного полка или приданной из резерва командования роты легкой бронетехники. Не факт, что потом охрану не усилят или не расквартируют в этом населенном пункте дополнительные части. В Суховоле ведь до войны, помимо управления и штаба 27-й стрелковой дивизии, был дислоцирован еще и ее стрелковый полк, так что места для дополнительного размещения своих подразделений немцам хватит. Второе. Раненый гауптман сообщил, что в сборный пункт постоянно прибывают новые партии пленных, вследствие чего он уже переполнен, а расширять его не планируется. Поэтому со дня на день значительное количество пленных большой колонной и пешим порядком погонят из Суховоли в Августов и далее через границу в Польшу, в Сувалки. Там крупный транспортный узел и центр снабжения третьей танковой группы вермахта. И уже оттуда их будут по железной дороге отправлять дальше, в различные постоянные концлагеря на территории Польши и Германии. Как видите, товарищ бригадный комиссар, действовать необходимо немедленно, и планируемый на послезавтра выезд придется перенести на сегодняшнюю ночь, в крайнем случае – на утро.

Трофимов вновь почувствовал раздражение. Да, пленных освобождать надо, это даже не обсуждается. И резоны лейтенант Иванов привел правильные, и описал все очень точно. Но вот как, каким образом и какими силами их освобождать… Ведь сейчас по вновь создаваемой группе лейтенанта Иванова ничего еще толком не готово – ни техника, ни транспорт, что он просил, ни личный состав для прикомандирования и обучения… Сейчас уже вечер, если выезжать в ночь – осталось всего несколько часов! Авантюра, по-другому не скажешь. А ведь эту авантюру еще надо согласовывать с Титовым и как- то обосновывать личное участие в ней лейтенанта Иванова, которого ему приказали всеми силами оберегать от всяких опасных похождений…

Попутно, вкупе с раздражением, к Трофимову припожаловала и профессиональная подозрительность, которая помогла сформулировать закономерный вопрос, а откуда это раненый командир обычной немецкой пехотной роты так много знает о концлагере и, вообще, о размещении немецких войск в Суховоле? Уж не ловушка ли это? Лейтенант Иванов об этом не подумал?

– Подумал, товарищ бригадный комиссар, – ответил на вопрос Трофимова Сергей. – И по результатам беседы с гауптманом могу с весьма высокой степенью вероятности сказать, что если немец и врет, то в мелочах. А знает так много о концлагере и немцах в Суховоле потому, что его рота как раз входила в состав батальона 329-го пехотного полка 162-й пехотной дивизии 20-го армейского корпуса вермахта, который, после отступления частей нашей 27-й стрелковой дивизии от границы и оставления Суховоли, был направлен для занятия этого населенного пункта. И этот же пехотный батальон попутно должен был обеспечить охрану организуемого там временного сборного лагерного пункта военнопленных. А рота нашего бравого гауптмана первоначально была выделена командиром батальона именно для охраны лагеря. Но гауптман, вероятно, слишком сильно захотел поиметь славу непобедимого арийского героя и уговорил командира батальона разрешить его роте вместо охраны лагеря преследование отступающих от Суховоли в сторону Сокулки дезорганизованных частей Красной армии. Преследовал, догнал и приступил к уничтожению. А тут вдруг сзади мы… Дальше эту историю облома героических немецких военных вы уже знаете. В результате, надеюсь, этот бравый арийский гауптман если и станет когда-нибудь героем, то только героем перевыполнения плана лесозаготовок где-нибудь на Колыме. Ирония судьбы – концлагерь от него все равно никуда не денется, только собственная роль в процессе движения материи поменяется: вместо охраняющего гауптман охраняемым станет.

– Ну, хорошо, лейтенант. Допустим, ты меня убедил в необходимости срочно выдвигаться в немецкий тыл и освобождать пленных. Но как, какими силами и средствами ты собираешься это делать?!

– Ничего невозможного, товарищ бригадный комиссар. Обычное дело – скрытное выдвижение, разведка местности, в том числе путей подхода и отхода, короткая, но интенсивная ночная атака и уничтожение расслабленной текущим ходом войны охраны, затем отвод пленных с постановкой заградительных и отсекающих засад. А дальше, как говорится, война план покажет. Я тут прикинул, мне не так уж много людей понадобится. Возьму свою группу, взвод броневиков старшего сержанта Гаврилова, транспорт, что мы с вами сегодня оговаривали, да и пойду. Вот только нужно будет с собой дополнительно пару медиков взять – они нам там понадобятся, поскольку, сильно подозреваю, раненых в лагере будет много, а вопросами медицинского обслуживания советских пленных немцы не занимаются принципиально. И, к слову, раз уж речь зашла о медиках и медицине… пользуясь случаем, хотел попросить вас, товарищ бригадный комиссар, прикомандировать к нашей группе в качестве врача в пункте постоянной дислокации военфельдшера Татьяну Соколову и…

Договорить Сергей не успел – его речь прервал рев Трофимова, чье копившееся в течение дня раздражение наконец нашло удобный повод и вырвалось наружу.

– Что?! Молчать!.. Ты что же, лейтенант, считаешь, что война вокруг тебя – это игрушки?! – бушевал бригадный комиссар. – С нами сейчас что, дети несмышленые воюют, которых ты, играючи, одной левой, побеждать собрался?! Или ты бессмертным себя возомнил?! Или тебе успех пары удачных диверсий в голову ударил – и ты вообще перестал обстановку адекватно оценивать?!. – Чуть успокоившись, Трофимов продолжил: – В общем, так, лейтенант. Если не хочешь до конца войны сидеть в глубоком тылу под усиленной охраной, ты со своим шапкозакидательством в стиле «одним махом семерых побивахом» заканчивай. Я вообще считаю, что риск предстоящей операции по освобождению пленных слишком велик и тебе лично там делать