и торжествующему взгляду баронессы я поняла: для меня все очень плохо. Ограблена и продана.
— Я не согласна! — с ненавистью прошипела я, потирая ноющую руку. — Я против замужества, кандидатуры Орияра и… и…
И вообще, против всего этого странного мира. Домой хочу. Господи, как же я хочу домой!
— Поздно, сестрица, — радовался троюродный брат Тиррины. — Вечером доставят свадебное платье и прочую дребедень. Сам король взял на себя расходы.
— С чего бы это?
— Иногда твоя потеря памяти только во благо, — хихикнула баронесса.
Мать с сыном переглянулись и промолчали, мерзко усмехнувшись. А мой правый висок опять обожгло: татуировка пошевелилась. Меня замутило; такое ощущение, что «вьюнок» пытался прорасти вглубь, прямо в мозг. Отвратительнейшее ощущение. И от шепота, прозвучавшего в голове, я уловила только одно слово: «Опасно!» Как будто я и без того не знаю, что опасно.
Каждый мой день за три года в этом мире — хождение по краю лезвия.
Родственнички с радостью убили бы меня, чтобы завладеть моим состоянием, или заперли в лечебнице для душевнобольных, но отец Тиррины оказался предусмотрительным: в этом случае наследство перейдет королю или больнице, и моих денег этой семейке никогда не видать. О, если бы граф еще догадался назначить Тирре в завещании нормального опекуна!
Моя единственная надежда была — сбежать и подать прошение королю. Оно еще ночью написано, омочено слезами и спрятано под корсетом. Остается добраться до дворца, а в этом мне Бер и Лисси помогут. Но как быть, если сам король выступил в роли свата? Зачем ему женить графа Орияра, одного из самых приближенных к трону сановников и магов, на лишенной магии, изуродованной девчонке? Других невест не нашлось?
Какое-то смутное воспоминание пыталось достучаться до моего возбужденного ума. Чужое воспоминание.
Только вечером, когда уже было примерено и унесено для подгонки изысканное свадебное платье, я сумела расспросить Лисси о женихе.
И мои мрачные предчувствия оправдались.
— Какой ужас! — воскликнула горничная, перестилавшая в этот момент мою постель. — Только не граф Орияр!
— Почему? Он стар? Уродлив?
— А вы совсем ничего не помните?
Я бросила на ее отражение гневный взгляд, сидя у зеркала, где тренировалась в искусстве гримирования, рисуя себе куда более ужасные ожоги, чем вполне симпатичный «вьюнок». Если бы помнила, разве спрашивала бы?
— Он не стар, миледи. Ему двадцать четыре всего лишь. Осенью исполнится двадцать пять. Ваши отцы были дружны, и молодой Дэйтар, тогда еще виконт, часто бывал в вашем доме и тут, в столице, и в поместье. И вы всей семьей, бывало, гостили в доме Орияров. Мы, слуги, тоже знакомы были между собой. Жаль, что вы ничего не помните.
У Лисси привычно выступили слезы на красивых карих глазах. Она всегда плакала, вспоминая тот день, когда погибла семья ее хозяев, а сама она чудом уцелела — лишь потому, что накануне ей дали выходные из-за болезни ее тетушки. Я вздохнула. Плакать у меня не получалось, а вот тосковать по родителям, подругам и потерянному комфортному и безопасному миру… Взволнованная Лисси промокнула глаза уголком наволочки, ойкнула и, бросив на меня виноватый взгляд, помчалась за свежим бельем.
Вернулась она очень быстро и, едва переведя дух, продолжала:
— Очень уж крепко они дружили, всем на удивление. Никто не мог понять, что связывает Черного Ворона его величества и вашего батюшку, очень уж они разные были. Они даже сговорились породниться: женить виконта на вашей старшей сестре, когда леди Даиссия и лорд Дэйтар достигнут брачного возраста, а виконт закончит эту вашу магическую школу и будет инициирован как маг. Ровно за год до катастрофы это было. Но молодой виконт отказался, даже из дома сбежал. Ох и скандал был! А уж как наша красавица Даиссия ревела! Это же позор! Вам тогда и четырнадцати еще не исполнилось, а вы так гневались, аж искры летели — так переживали за бедняжку. И при всех поклялись… — Служанка осеклась, кинула быстрый взгляд на меня и прикусила губу, явно жалея, что сболтнула лишнее.
— И в чем же я поклялась? — как можно равнодушнее спросила я.
— Да так, глупости всякие говорили, уж простите, ваше сиятельство.
— Лисси!
— Вы поклялись, что Даиссия всем назло будет счастлива, — невнятно пробормотала Лисси и отвела взгляд.
Эх, Тиррина… На Светлых Небесах твоя сестра наверняка счастлива…
— Я любила старшую сестру, — кивнула я. Не потому, что помнила, а потому, что знала от других, какая она была.
Моя горничная за три года успела многое рассказать о жизни и чувствах Тиррины, а другие графские слуги, кто уцелел и осмелился остаться, подтверждали ее слова. Правда, таких было немного, в основном те, кто служил в городском особняке, а не в загородном поместье, где произошла катастрофа.
