Буйные имеются, куда деваться. И некоторых приходится к койке привязывать и успокоительное на весь день колоть, – но этим не я занимаюсь, а санитары, они у нас ребята дюжие. У меня на попечении народ куда спокойнее, хотя и специфический, должна тебе сказать. Иногда я думаю – может, это я ненормальная, а они на деле вполне себе здоровы?

– Скажешь тоже! – пьяненько расхохоталась Галя (с третьей бутылки вино стало её разбирать – ели мало, куда больше пили). – Нет, моя дорогая, всё иначе. Ты пока Наполеоном себя не возомнила. О! Кстати! А Наполеоны у вас есть? Очень интересно!

– Наполеон числится, но он вне нашей юрисдикции, – взялась за бокал Маша. – А вот один Иисус Христос лежит. Правда, говорит только по-русски.

– Серьёзно? – развеселилась Галка. – Настоящий Иисус?! И чего он?

– В психиатрии, Галь, есть такое определение – «иерусалимский синдром», – объяснила Маша. – Достаточно редкое ментальное заболевание, на весь мир не более полутора тысяч случаев. Человек приезжает в Иерусалим – в туристическую поездку или по делам. И вся библейская обстановка вокруг – Гефсиманский сад, храм Гроба Господня, виа Долороса, по которой Иисус нёс свой крест, каменная ниша, куда положили тело Христа, небывалая энергетика действуют на впечатлительных людей столь ошеломляюще, что у них за считаные дни реально съезжает крыша. Для этого необязательно быть верующим – психика часто неустойчива и у атеистов, и у агностиков.

– То есть, – Галка от волнения перешла на шёпот, – мужик приехал в Иерусалим, перевозбудился от всех зрелищ, тронулся умом и возомнил, будто он Иисус Христос?

– Именно, – кивнула Маша. – Игорь Сергеевич Пантелеев, тридцати трёх лет, бухгалтер по профессии, прилетел отдыхать в Эйлат – ну знаешь, там, где Красное море.

– Ага, – понимающе кивнула Галя. – Там наши соседи недавно тусовали. Пляжи, говорят, классные, только на сервис жаловались. Я не удосужилась – из Шарм-эль-Шейха в Иерусалим на экскурсию ездила. Действительно впечатляет, но организовано было безобразно – толпой, всё быстро-быстро, обедать погнали – ланч типа включен, а маленькая бутылочка воды – пять баксов. Суки.

– Во-о-о-о-от, – протянула Маша, улыбнувшись. – Игорю, как и тебе, опостылело валяться на пляже и жевать салаты на олл-инклюзиве, и он купил тур в Иерусалим. Не знаю уж, что там произошло. Но в Москве довольно скоро с ним стали твориться странности. Он не узнавал близких, перестал выходить на работу, завернулся в белую простыню, как в римскую тогу, бродил по улицам босиком и неустанно проповедовал Библию. Ясное дело, вскорости попал к нам. Знаешь, это уникальный случай, на него светила психиатрии со всего мира приезжали смотреть. Обычно при «иерусалимском синдроме» пациент сходит с ума в кратчайшие сроки именно в самом Иерусалиме, в Израиле для лечения подобных людей даже специальная больница есть – единственная в своём роде[46]. А тут человек отдохнул, прилетел к себе домой, какое-то время прошло – и вот, здрассте-пожалуйста.

– Мне прям страшно, – тихо пожаловалась Галя. – Я ведь там тоже была. Оно не заразно?

– Ты шутишь, что ли? – изумилась Маша. – О’кей, давай прекратим.

– Нет-нет. На самом деле, очень интересно. А что он делает, когда ведёт себя словно Христос? Ну, я не в теме… благословляет всех, пытается совершить чудо?

– Можно сказать, что и так, – согласилась Маша. – Первое, чему нас учили на подготовительных курсах в медицинский институт: шизофрения – создание планет. Это для нас человек болен. А для себя он живёт в мире, сконструированном его бедным мозгом. Там на редкость живые, яркие картины, он ощущает их как реальность, чувствует все прикосновения, запахи представляемых им людей, вкус воображаемой еды.

– О-о-о, – прониклась Галя. – То есть будто во сне?

– Нет, – мотнула головой Маша. – Мозг шизофреников даёт картины куда реальнее сна. Во сне мы не чувствуем, например, боль или запах. А там всё взаправду. Игорь всерьёз уверен, будто он Иисус, в его памяти – и детство в Назарете, и появление в Иерусалиме, и распятие на Голгофе, и последующее воскрешение. Он разговаривает и сам с собой, и со мной, и с другими. Считает, что может проходить сквозь стены, превращать воду в вино, оживлять мёртвых и так далее. Иногда по пять часов подряд сидит, уставясь в пустоту, а губы шевелятся – разговаривает то мысленно, то вслух. По обрывкам фраз я понимаю – он общается с апостолами, с Пушкиным, со Сталиным… наблюдая собеседников перед собой. Он и в самом деле их видит, вот в чём проблема. Настоящий мир он воспринимает как сон, не больше. Наш профессор не исключает – со временем психическое расстройство Игоря стало ещё тяжелее. Возможно, он воспринимает себя не только Иисусом. Был же такой американец Билли Миллиган, страдавший диссоциативным расстройством идентичности – у него в голове уживались двадцать четыре (!) разных личности. Мне кажется, Игорь погружается в такой же психоз. Он слышит десятки голосов и воспринимает себя каждым, с кем разговаривает.

– Господи, – выдохнула Галя. – С ума сойти… то есть он уже сошёл, я не в этом смысле… но удивительно… а на тебя он как-то реагирует? Считает человеком?

– Трудно сказать, – вздохнула Маша. – Игорь, скорее всего, классифицирует меня как врага. У душевнобольных людей обычно доктора, медсёстры, санитары олицетворение зла, типа, держат здоровых людей в психушке – или спецслужбам продались, или олигархам… неважно. Сволочи, короче, пичкают по заказу лекарствами. В его обрывочных словах упоминался какой-то Механик, собирающийся его умертвить. Это женщина – не удивлюсь, если Игорь ассоциирует её со мной. Он боится уколов – ну, как и многие в больнице. Считает – такими вещами мы убиваем.

В глубине бара заиграла хорошо знакомая обеим песня – Viva Las Vegas.