балалаечников? Есть только адын способ проверить – как можно скорее вэрнуться домой. В Москву, щедро уставленную моими статуями и увешанную моими портрэтами. К благодарным любящим потомкам, поклоняющимся мне за своё счастье. Улыбаясь, я выхожу из тени навстрэчу двум подвыпившим прохожим – усатым милым пролетариям лет пятидэсяти – и говорю:

– Генацвале, гамарджобат…[17] ты не подскажешь, слющай…

Они останавливаются, смотрят на меня, дружно вздыхают.

– Вот блядь, – горько произносит тот, который слева. – Ну как же достали везде эти хачи.

…И тут меня снова начинают бить.

(тот же бар «Рок-н-ролл», примерно одиннадцать утра)

– (Участливо, почти по-матерински.) У тебя голова не болит?

– (Слегка обалдев.) Нэт. Кажется. Благодарю.

– Ты очень сильно ударился, когда упал в обморок. Прямо деревянный такой звук раздался.

– Нэт, всё харащо. Матлобт, ээээ… спасибо, то есть.

– Ты сам откуда?

– Из Гори.

– Горы? Или город такой? Где именно?

– В Сакартвэло… в Грузии. Слющай, а кто он, этот чилавэк?

– Налей себе сначала. Правду всегда лучше слышать, когда ты уже хорошо выпил.

(Слышится характерный звон и бульканье.)

– (Выдох.) Готово. Давай. Я вынэсу всё.

– Это был Иисус Христос.

(Кашель.)

– Вах. Я с самого начала заподозрил… я слышал ваш разговор, но не разрэшил сэбе поверить. Неужели это ОН? Ну, всё. Если он сущэствует, тогда мне пиздец, гогона[18].

– Почему? Хотя… всем нам пиздец, скорее всего. Откуда ж было знать, что бог есть?

– У тэбя ещё есть шанс выпутаться, э-э-э. У мэня точно больше нэт.

– А что ты такого сделал?

– Ну так, слегка провинился… нимнога-нимнога людэй расстрэлял.

– О Боже… (Отодвигается.) Ты маньяк? Сколько конкретно трупов на твоей совести?

– Два миллиона. Или пятьдэсят. Историки по-разному счытают. Я сам уже запутался.

– (Успокаиваясь.) А, всё в порядке. Забыла, ты при падении башкой хорошо приложился.

– (С раздражением.) Да нэт же, ваймэ! Ты знаешь, как моё имя?

– (Язвительно.) У меня отсутствуют способности к телепатии.

– Иосиф Сталин… (Гордо, с ожиданием эффекта.) Ну, мчто? Язык праглатыла?

– (Пожимая плечами.) Да ничего. Если ты провела всю ночь в баре за разговором с Иисусом Христом, который сотворял тебе вино, а тебя посещали разные желания, от звонка в полицию до постели с собеседником (теперь понимаю, мне прямая дорога в ад)… Появление Сталина не то чтобы закономерно, однако вполне логически завершает вечер. Когда Иисус сидит с тобой за барной стойкой, небрежно тыча сигаретой в пепельницу, вполне естественно, что вас обслуживает Сталин или, скажем, Ломоносов. Я сутки не спала и зверски устала, выжата досуха эмоционально, у меня уже сил нет ни ахать, ни охать. Ну, Сталин и Сталин, хорошо. Давно ты у нас? Тебе здесь нравится? Ты вроде в последнее время капитально популярен.

(Крайне тяжёлый вздох до самого дна лёгких.)

– Три года. Я уже перебрал всэ варианты, пачиму я тут оказался. Предпалажыл, что это филиал ада, но даже в преисподней не можэт быть столь ужасной грузинской кухни, как в этом месте. Я нэ буду заострять вопрос, товарищ дэвюшка, откуда и зачем я в Москве именно в нынешнее врэмя. Но я ощущаю себя в вашем городе скорее искусственно созданным мифом, чем… э-э-э… нормальным живым чилавэком.

– Я не понимаю.

– Я тоже. Одни люди меня проклинают, дескать, я палач и убийца. Другие утвэрждают, что я бог-спаситель и надо рисовать с меня иконы. Ставят мне памятники, назавтра их разрушают. Даже на айфонах были мои портрэты, но их запретили[19]. Я слышал про себя гыгантское количество лэгенд. И конечно, мамой клянусь, гогона, – вот савэршэнно не ожидал после воскрэшения встретить в колыбели сацыалызма расцвет капиталыстической, троцкистско-бухаринской заразы. Магазины, рэстораны, даже автобусы – всё частное. Как вы могли опуститься до эксплуатации