пациентки психическое равновесие? – Академия наук в настоящее время подыскивает вам жилье.

– Я очень благодарна им за помощь, – грустно вздохнула Оля. – Если от моей квартиры ничего не осталось, то даже не представляю, как быть дальше… Но насчет родственников они что-то напутали, у меня есть троюродная сестра, некоторое время я могу пожить у нее. Я звонила ей вчера вечером из комнаты для медсестер, она обещала приехать за мной сегодня… А вот и она!

– Можно? – в приоткрытую дверь заглянула Рафаэлла в белом медицинском халате поверх шикарного красного платья с большим пакетом из брендового магазина. – Я приехала за сестрой, мне сказали, что она в этой палате… Олечка! Зая! Вот ты где! Я уже в трех палатах побывала! – Она летящей походкой ворвалась в помещение и сразу же устремилась к врачу, не умолкая ни на секунду: – Доктор! Здравствуйте! Я Анжела, сестра Ольги! Мы все так благодарны вам за ее спасение! Вы не представляете, как мы переживали! Места себе не находили! Такое горе, это какой-то кошмар! – Рафаэлла бросилась к Оле: – Зая! Как ты себя чувствуешь? Ты можешь ходить? Я была у вас дома, это немыслимо, там вообще ничего от квартиры не осталось, просто дыра в здании на четырнадцатом этаже! Ты должна переехать к нам, вместе веселее! – И тут же вернулась к доктору: – Доктор, скажите, она может ходить? Я могу вызвать специальное авто для лежачих больных! Она по телефону сказала, что идет на поправку! Спасибо вам, доктор! Вы просто волшебник! Вы можете отпустить ее пожить у меня? У меня две квартиры, одну подарили родители, вторая осталась от бабушки, там никто не живет, Оля могла бы разместиться в ней! Там очень достойные условия, хороший дом в центре, спокойный район, Ростовская набережная, очень красиво, есть где прогуляться и отвлечься от тяжелых мыслей!

Рафаэлла тараторила без умолку, засыпая слегка ошалевшего доктора то вопросами, то объяснениями, то мало относящимися к делу рассказами. Оля ощущала, как сила Разума соратницы незаметно воздействует на старого врача, отвлеченного потоком непрерывной болтовни. Рафаэлла говорила вроде и по делу, и в то же время нет, но с каждой секундой собеседник слушал ее все внимательнее, быстро проникаясь дружелюбием и пониманием. Спустя пару минут врач наконец сумел вставить слово в ее нескончаемый монолог, но к тому моменту он уже был полностью на стороне своей эффектной гостьи.

– Я не вижу никаких причин, которые не позволили бы Ольге покинуть стационар, – заявил он. – Я сейчас же выпишу ее на амбулаторное лечение, если вы обещаете соблюдать мои рекомендации.

– Клянусь! – выпалила Рафаэлла с самым серьезным видом. – Мы сделаем все, что потребуется!

– Сейчас ей требуется покой. И поменьше нервных потрясений! – старый врач недовольно нахмурился. – Если к ней опять заявятся господа из Академии наук, гоните их взашей! Никаких посетителей, не являющихся близкими друзьями, только отдых и восстановление. Через неделю придете ко мне на осмотр, если все будет в норме, я допущу ее до занятий в школе. Поэтому все формальности через неделю, не раньше! Вы меня поняли, Анжела?

– Да, доктор! – заверила его черноволосая красотка. – Я никого к ней не подпущу! – Она протянула Оле сумку: – Зая, собирайся! Мы привезли тебе одежду, остальное ждет тебя дома! – И вновь обернулась к доктору: – А что это за люди из Академии наук, о которых вы упомянули? Что-то важное?

– Наоборот! – недовольно изрек старый врач. – Сначала телефон главврача чуть не оборвался от звонков из высоких кабинетов, все торопились выяснить состояние ее здоровья, особенно психического, словно все знают нечто, чего не знаю я! Потом позвонили из министерства и потребовали провести ей психиатрическое освидетельствование в специализированном стационаре. Теперь еще эти двое, из Академии наук! Явились, чтобы сообщить пациентке трагические известия, но с порога заявили мне о ее плохой наследственности! Как будто я не умею читать медицинские карты или не проработал в медицине почти сорок лет!

– Чинуши везде одинаковы! – поддакнула ему Рафаэлла. – Снобизм, некомпетентность и зашкаливающее самомнение! Никакой заботы о людях, только болтовня и коррупция! – Она обеспокоенно посмотрела на доктора: – А что за освидетельствование?

– Необходимая формальность, – старый врач полностью находился под ее воздействием и охотно отвечал на вопросы: – Вы наверняка в курсе печальной судьбы отца Ольги. Ольга, как дочь, является носителем его генетики, и существует определенный риск того, что психические расстройства могли передаться ей по наследству. Ранее подобных патологий у нее выявлено не было, но незадолго перед трагедией она попала в больницу с серьезным нервным перенапряжением. Пребывание в коме вызвало не только большую потерю веса, но и серьезные гормональные изменения, на которые накладываются переживания о гибели матери. Поэтому освидетельствование действительно нужно пройти. Необходимо убедиться, что после стольких потрясений у Ольги не проявятся агрессивно-суицидальные наклонности. Если выявить проблему на ранней стадии, то можно не допустить повторение ужасной трагедии, случившейся с ее отцом.

– Это действительно ужасно, – горестно вздохнула Рафаэлла, не отрывая от старого врача пристального взгляда. – Вы совершенно правы, доктор, мы так вам благодарны! И в точности выполним все ваши рекомендации! А с ее отцом все очень плохо, да? Шансов нет?

– То есть как? – на мгновение в глазах врача мелькнуло нечто вроде смеси удивления с непониманием, но вызванное Рафаэллой острое желание поделиться информацией тут же пересилило: – Вы разве не в курсе? Он покончил с собой несколько лет назад. Прямо в палате психиатрической лечебницы. Ночью лег спиной к камере видеонаблюдения и сначала разгрыз рукава смирительной рубашки, а после перегрыз себе вены на обеих руках. Ночной охранник не сразу заметил кровь, и когда в палату ворвалась реанимационная бригада, было уже поздно. Согласно истории болезни, никто не ожидал от него такого поведения, потому что до этого он вел себя предельно агрессивно по отношению ко всем, кроме себя, и не демонстрировал подобной гибкости.

– Ужасно, просто ужасно! – Рафаэлла скорбно покачала головой. – Неудивительно, что мама с папой не стали рассказывать мне эту историю! Но я