кустистые брови, сросшиеся вместе, словно столкнувшиеся поезда, выжидательно хмурились. Раньше Хассани отверг бы любое суждение подчиненного, стоило его только высказать, и тем самым укреплял Халифу в мысли, что его суждения скорее всего правильные. И вот теперь, когда все пошло не как обычно, детектив начал сомневаться, не слишком ли нафантазировал он в деле с колодцами.

– Есть в этом что-то странное. – В его голос закралось сомнение. – Больше, чем совпадение. Водоснабжение Бир-Хашфы – это деревня неподалеку от фермы Аттиа – нисколько не нарушено. Пострадали только три коптских колодца.

Хассани сцепил руки и чуть склонил голову набок. Его лицо было словно оторочено тенью невыцветшей краски, оставшейся на стене в том месте, где раньше висел портрет Хосни Мубарака. Его сняли в тот момент, когда стало ясно, что с президентом покончено. Несмотря на свою неповоротливость, шеф прекрасно понимал, откуда ветер дует.

– Строго говоря, ни одно из этих мест не входит в нашу юрисдикцию, – сказал он, помолчав. – И уж точно Дейр-эль-Лумун.

– Зейтун, – поправил его Халифа.

– Вот именно. Но забудем на время об этом. – Шеф театрально взмахнул рукой, будто освобождался от чего-то воображаемого. – И забудем также, что колодцам иногда свойственно портиться без всякого вмешательства извне. Ведь так бывает? Чтобы колодцы портились сами.

Халифа признал, что такие случаи известны.

– Твое предположение таково: кто-то шляется по Аравийской пустыне и травит коптские колодцы.

Детектив кивнул.

– Или точнее: четыре года назад отравили один колодец и еще два за последние пару месяцев.

Халифа опять кивнул, но на этот раз не так убежденно.

– Понимаю, возможно, это ничего и не значит, – повторил он.

Шеф улыбнулся и покачал головой, словно возражая – отнюдь нет. И хотя лицо его ничего не выражало, выдавали глаза – они будто говорили: «Ты абсолютно прав, это ничего не значит».

– И кто, по-твоему, эти таинственные отравители колодцев? – спросил он. Голос взлетел на ноту вверх, хотя он старался говорить сдержанным тоном.

Халифа достал сигареты, но не открыл пачку, только вертел ее в руках.

– Сначала мне показалось, что это должен быть человек из Бир-Хашфы. Господин Аттиа явно так считает. Но монастырь от них слишком далеко. – Он сделал пачкой в воздухе пару кругов. – Возможно, «Братья-мусульмане»?

– Посреди Аравийской пустыни! – Голос шефа взвился к высотам, но он тут же взял себя в руки. – Полно тебе, Халифа… Юсуф. «Братья-мусульмане» – городские ребята. Трущобные крысы.

– Тогда салафиты. Они-то не городские.

Судя по виду Хассани, Халифа его не убедил.

– Чья-то религиозная выходка, – продолжал детектив. – Другого объяснения я не вижу. Если бы пострадали только господин Аттиа и его двоюродный брат, я бы предположил вражду со стороны местных или семейную месть. Но, принимая во внимание монастырь… Кому нужно топать сотни километров в глубь пустыни, где ничего нет, и травить колодец, которым пользовалась пара монахов? Это проявление фанатизма, не иначе. Или какой-то чокнутый разгуливает по пустыне и наугад травит колодцы для собственного удовольствия.

– Или колодцы испортились сами, а то, что все они принадлежали коптам, просто совпадение.

Халифа еще несколько раз взмахнул пачкой, а затем убрал ее в карман, так и не достав сигарету. Он вдруг почувствовал, что совершенно запутался. Толком не знал, что и думать.

– У меня просто ощущение, что здесь что-то не так, – сбивчиво пробормотал он. – Что-то происходит, и мы должны выяснить, что именно.

Не многое так раздражало Хассани, как рассуждения подчиненных о том, что у них по поводу чего-то возникло ощущение. «Ощущения у женщин и педиков, у полицейских доказательства» – так обычно он ставил на место автора фразы. Но, к его чести, на этот раз промолчал, хотя по тому, как язвительно скривил губы, было ясно, что очень хотел отпустить любимое замечание. Вместо этого шеф поднялся и подошел к окну.

Его кабинет – пентхаус, как его прозвали, – находился на верхнем этаже здания и представлял собой роскошное помещение с мраморным полом. Все, что попадало в этот кабинет, как будто уменьшалось в размерах. Когда полгода назад сюда переехала полиция, из окон открывался живописный вид на Нил и дальше на горный массив Тебан. Но затем министерство внутренних дел решило надстроить над своим зданием два этажа, и теперь шеф Хассани видел из окна голую бетонную стену, испещренную коробками кондиционеров. Человек с более художественным складом ума, наверное, был бы огорчен, но Хассани едва ли заметил перемену. Красивые пейзажи его не интересовали.

Встав к Халифе спиной, он смотрел в лишенное обзора окно, и швы на его куртке, казалось, вот-вот разойдутся, не выдержав мощи борцовских плеч. Хрустнув костяшками пальцев, он повернулся.

– Буду откровенен, Халифа… Юсуф… сейчас не самое подходящее время приходить ко мне с такими вещами. Не хочу сказать, что ты поступил неправильно или что твоя озабоченность неоправданна. Просто у нас и без того дел выше крыши, чтобы наваливать на себя заботу о каком-то