— Несомненно.

Он не смотрел на свое пульсирующее бедро. Позднее у него будет время подлатать себя. Ему придется вытащить пулю; она не прошла навылет, и он ощущал, как маленький металлический цилиндр царапает его мышцы.

Конечно же, ему придется найти женщину и переспать с ней, чтобы исцелиться.

Некогда он бы счастливо рассмеялся этому. Сейчас же он все больше ненавидел себя, свои поступки, и принимающих его женщин. Уж лучше женщина, чем мужчина. При этом его живот свело. Будучи так зависим от секса, он должен был быть с кем-либо. Если он не мог найти женщину…

— Пошли, — рявкнул он, и они с Аманом и Страйдером присоединились к драке.

Кровь стекала с него; Ловцы уже были побеждены. Все мертвы кроме одного, который мирно спал. Трое Парисовых друзей получили пули, а Люциену пришлось перенести Гидеона в Будапештскую крепость для восстановления — живот его светился дырами.

Ощутив внезапную усталость, Парис опустился наземь. Дождь и кровь пропитали его брюки, и, пожалуй, со стороны это выглядело так, словно он обмочился, но ему было плевать.

«Я не успел никого убить», — разочарованно подумал воин. Он хотел, чтоб из кустов выпрыгнул Ловец. Хотел напасть на этого Ловца. Всадить кинжал в его глотку. Ударять снова и снова и наконец-то, он так надеялся, слегка заглушить свои терзания.

В то время как он запустил пальцы в свою рану, Люциен перенес оставшегося в живых Ловца в темницу их крепости. Упомянутая темница была фактически бесполезной веками, а сейчас принимала нового жителя едва ли не каждый день. Они преспокойно могли постелить коврик с надписью «Добро пожаловать!» на пороге крепости.

Парис нащупал пулю через пару минут, когда Люциен уже вернулся. Воин был бледен и дрожал.

— Ты в порядке? — сумел выдавить Парис сквозь стиснутые зубы.

Черт, а это больно! Металл скользил и не давался в руки.

— Он очнулся и до того, как я успел отпустить его, ударил себя маленьким ножом, что оказался у него в кармане. Еще и меня в шею ранил, — кровь сочилась из идеальной дырочки на его шее. — Сейчас же меня призывают транспортировать остальных.

Пока он говорил, глаза его подернулись дымкой, а движения замедлились.

Демон Смерти побуждал его к действию, не уведомляя, сколько времени у них займет путешествие с душами на небеса. Или в ад. Он мог бы забрать свое тело, но вероятно не хотел мучиться с ноющей шеей.

Парис посочувствовал ему.

Как же вытащить треклятую пулю из бедра?

Добившись, наконец, успеха, он опустил дрожащую руку и выронил покореженный металл. Страйдер плюхнулся рядом с ним — на самом-то ни царапинки — и кивнул подбородком на его кровоточащую рану.

— Стоит поработать над рефлексами до следующего раза.

— Пошел ты на…

Его друг расплылся в улыбке.

— Польщен, но вынужден отказаться. Ты же знаешь мои предпочтения.

Парис запрокинул голову и уставился на поблескивающий молниями шторм, что все еще защищал храм.

— Я намеренно подставился под пулю.

— Что ж, никто не может быть так умен и так красив, как я.

Последнее слово всегда должно было быть за Страйдером, потому Парис прикусил язык и не ответил. Чтобы отвлечься, он осмотрел храм, наблюдая за действиями остальных.

Аман стоял в сторонке, по обыкновению изучая обстановку. Его левая рука была испачкана кровью. Пуля прошла навылет — повезло мерзавцу. Тело Люциена оставалось в вертикальном положении, неподвижное. Сабин полировал один из своих кинжалов.

Совсем как дома.

Он потер виски, чтоб облегчить нарастающую боль, лениво изучая остальных. Даника смеялась над…

Глаза Париса полезли на лоб. Что за черт? Даника? Здесь? Шок охватил его, воин вскочил на ноги. Волна головокружения присоединилась к шоку, заставляя его пошатнуться, но он сумел устоять. В ручье крови и воды, ведущей к его ногам, мерцающие образы вставали живой стеной.

— Ты это видишь?

— Что именно? — поинтересовался Страйдер. — Люциена? Чувак должен был бы забрать с собой свое тельце. Зачем он его бросил вот так?

— Нет. Это, — Парис ткнул пальцем, ощущая, как растет его удивление.

Страйдер приподнял бровь.

— Сабин? Ага. Отвратительный, как и всегда, но это не причина, чтобы тебя стошнило.

— Нет, женщина.

Повисла напряженная пауза.

— Какая женщина?

Теперь и Страйдер говорил смущенно.

Парис пришел в замешательство. Картинки были цветные, различные сцены мелькали пред ним, словно вырезанные из разных фильмов. Единственное, что объединяло их, это звезда сего шоу — прекрасная Даника.

Везде она скрывалась в тени, просто наблюдая за происходящим вокруг нее. Почти как Аман. Здесь ангелы счастливо порхали. Там злобно хохотали демоны. В последней сцене Даника находилась на переднем плане. Левая рука была протянута вперед — и ларец Пандоры красовался на ее ладони.

Он не видел его тысячи лет, но помнил каждый штрих, каждый камень инкрустации, каждую грань вещи, приведшей к его падению. Ничто в ларце не изменилось. Кости, изъятые из тела умирающей богини Угнетения, были переплетены в единое целое, создав, таким образом, обманчиво маленький с виду квадрат. Рубины, изумруды, бриллианты и сапфиры сверкали на нем.

Сообразив, на что он смотрит, демон Разврата взревел, заметался в Парисовой голове, отчаянно стремясь уничтожить эту вещицу, что так мучительно долго была его тюрьмой.

«Разбей ларец. Разбей его!»

«Не могу. Он не настоящий»

Демон не обратил внимания на его слова.

«Разбей!»

Невзирая на вопли в своей голове, Парис наклонился ближе. На последней из этих живых картинок Даника протягивала ему ларец, будто предлагая взять его. Даже подмигнула.

Его челюсть отпала, едва не ударившись об пол, боль в ране перестала существовать. Что за черт?

— Как ты себя чувствуешь, Даника?

Девушка восседала на краю Рейесовой кровати, спрятав голову меж коленями, хрипло и поверхностно дыша. Казалось, она не могла втянуть достаточно воздуха в легкие, а только оцарапывала их безуспешными попытками вдохнуть. Прошел час — а может быть, вечность — с мига признания Аэрона.

— Думаю, что я убил ее, — сказал он про ее бабушку.

Она выпытала все подробности у Аэрона, и сказанное им перекликалось с тем, что видели люди Стефано.

«Я занес ее в здание. Она уже истекала кровью, уже была ранена. Я занес руку с когтями. Она завопила. Это все, что я знаю»

Шок Даники поутих, а скорбь, печаль и ярость заняли его место, смешиваясь воедино внутри нее. Она не могла вспомнить, как покинула камеру. Не помнила, как оказалась в спальне Рейеса. Должно быть, он принес ее сюда. Как Аэрон нес ее бабушку навстречу смерти?

— Мне надо увидеть их, — сумела выдохнуть она. — Я должна увидеться с мамой и сестрой.

Знали ли они про бабулю Мэллори? Были ли свидетелями ужасного происшествия?

О, Боже.

Слезы хлынули из ее глаз. Она отыщет их, потом расскажет, если они не знают, а потом вернется сюда и всадит кинжал в черное сердце Аэрона.

Нет, минуточку. Она сначала зарежет Аэрона. Тогда у нее будет хотя бы одна приятная новость для семьи. Мысль не сумела подбодрить ее.

Теплые, сильные руки обвились вокруг предплечий и медленно потянули ее вверх. Тьма, что преследовала ее во снах, внезапно отяготила ее настоящее. Но Рейес маячил пред нею, намереваясь спасти.

— Мне жаль, что так случилось, ангел. Очень жаль.

Подбородок девушки задрожал, а горло сдавило.

— Тебе жаль? — проговорила она, ее ярость пересилила все остальные эмоции. — Ты сыграл свою роль в этом, ты проклятый ублюдок, потому можешь оставить меня в покое. Она была доброй женщиной. Заботливой и нежной. Любящей. Признайся: ты же счастлив, что ее не стало, не так ли? Не так ли?! — закричала она, когда он не ответил.

— Я не счастлив. Твоя боль ранит меня.

— А ты же любишь чувствовать боль, правда?

— Даника, я… — тяжелая, угнетающая пауза. — Аэрон сказал, что думает, что убил ее. Возможно, он ошибается. Возможно, она выжила.

— Восьмидесятилетняя женщина против сверхъестественно сильного демона? — она безрадостно рассмеялась. — Я тебя умоляю.

Пальцы Рейеса впились сильнее, почти причиняя боль, когда он покачал головой.