Дрю из-за постоянных ударов по голове.

И это, кстати, не единственный ляп в книгах о юной сыщице. Не думаю, что она хоть раз приходила в себя на чердаке, в конюшне или подвальной темнице, чувствуя во рту кисловатый привкус рвоты.

Я смутно помню, что меня вытошнило на одного из парней, пока они меня переносили. По крайней мере без сознания я находилась с перебоями и недолго. Коснувшись головы, нащупала большую шишку. Лучше снаружи, чем внутри. Ура курсу первой помощи.

Моя тюрьма оказалась не чердаком, не конюшней и не подвалом. Она перемещалась. Я слышала шорох гравия, а по тому, что не могла выпрямить руки и ноги из позы эмбриона, поняла, что лежу в багажнике очень маленькой машины. Вроде «мини-купера». Автомобиль ехал слегка неровно, и стало ясно, что это Стелла с ее запасным колесом-докаткой.

Что за недоумки водят спортивный автомобиль, да еще и на докатке, по холмистым гравийным дорогам? Точно я знала лишь то, что прибью этих уродов, если они оставят на Стелле хоть одну царапину.

До меня словно издалека доносились их голоса. Один кричал на другого:

– Ты придурок! Мы должны были уговорить ее найти для нас золотую шахту, а не вырубать!

– И не угонять ее машину, но ты это сделал.

– Я мог думать только о том, как бы поскорее оттуда убраться.

– И я. Жуть просто. Вся их семейка какая-то жутковатая. – Последовала тревожная пауза. – Наверное, не надо было с ними связываться.

– Считаешь?

Какое-то время я больше ничего не слышала и предположила, что парни понизили голоса, но, наверное, они просто задумались, и мыслительный процесс давался им и без того слишком тяжело, чтобы одновременно еще и говорить.

– Вот как мы поступим: поедем к тем старым заброшенным шахтам. Припаркуемся и предложим девчонке долю золота, которое она поможет найти.

– А если она не согласится?

Что бы второй ни ответил, я этого не услышала, потому как машина подпрыгнула на кочке, и я снова сильно ударилась и без того больной головой. Белые звездочки перед глазами показались настолько красивыми, что я просто не смогла удержаться от падения в их хоровод и провала в отключку.

А когда снова пришла в себя, Стелла уже стояла под тревожным уклоном. Двигатель выключен, а парочка недоумков… Я прислушалась. Они не молчат, а куда-то ушли. Тишина просто мертвая.

В багажнике было удушающе жарко, и я прижалась к стенке, сворачиваясь в тугой ноющий клубок. Разум, похоже, потихоньку возвращался, поскольку я начала бояться уготованной мне участи. Неужели парни просто оставили меня здесь жариться? Июль, Техас, закрытая машина. Долго мучиться не придется. Будь сейчас середина дня, я бы уже давно задохнулась.

Наконец справившись с приступом паники, я вспомнила, что багажник можно открыть изнутри. Ушла минута, чтобы найти крючок, потянуть за него и толкнуть крышку.

Солнце стояло уже высоко над головой. Еще час – и я бы запеклась как индейка.

Пошатываясь, я выбралась наружу, придерживая голову, которая, казалось, вот-вот оторвется от шеи. Тупой и Еще тупее упрятали меня в багажник вместе с рюкзаком, поэтому я выпила полбутылки воды, проглотила таблетку аспирина и проверила сотовый.

Нет приема. Я обвела взглядом окружающую меня обнаженную гранитную породу. Неудивительно.

Я стояла у подножия желтоватой горы, возвышавшейся в центре земель Маккаллохов. Именно к этому утесу я направлялась в ночь, когда угодила в провал. Раскоп находился вдали в другой стороне, но я никогда не видела этого места при свете дня.

Моих похитителей нигде не было видно. Ключи торчали в замке зажигания, но это не имело особого значения, потому что дурни угодили в яму и докатка лопнула, словно воздушный шарик. Стелла никуда не поедет. Как и я – ну, разве что одиннадцатым маршрутом.

Стакан, лимон, выйди вон. Я пошла в сторону простора. Да, поход предстоит знатный, но шоссе где-то там.

Я не ожидала, что споткнусь о тело Еще тупее.

И совсем не рассчитывала услышать рокот дизельного мотора грузовичка, взбирающегося на холм.

На этот раз я и без призрака догадалась, что дело дрянь.

Отчаянно пытаясь найти укрытие, я спрыгнула в сухой водосток, оказавшийся как раз достаточно глубоким, чтобы там поместиться, лежа ничком. Грузовичок подъехал ближе, и до меня донеслись шаги кого-то в сапогах, приближающиеся с другой стороны. Внезапно «спасительная» канава весьма напомнила мне могилы, которые мы раскопали у реки. Кожа под рубашкой покрылась потом, и я задумалась, найдет ли меня когда-нибудь антрополог, чтобы отвезти мои бренные останки в лабораторию и определить, что причиной смерти стало чрезмерное безрассудство.

Плохо, что подходящий выход из положения не удалось представить так же четко, как сцену с антропологом.

Грузовичок остановился, мотор продолжил урчать в тишине. Открылась и закрылась дверь, и кто-то – наверное, водитель – сказал Сапогам:

– Что за хрень здесь случилась? Почему Боб Дайсон лежит в грязи, где на него может наехать кто угодно? Он жив?