«Спасибо, Никс. Я постараюсь справляться с Огнем как надо», — думала она, когда в ее медитацию вторгся голос Бессмертного.

— Я не сказал тебе спасибо!

Шони подняла глаза на Калону, стоящего рядом с большой статуей Никс перед школьным Храмом. Бессмертный был одет в джинсы и кожаный жилет, во многом похожий на тот, что носил Дракон. Только он был больше и с прорезями на спине для его крыльев. И на жилете не было эмблемы Богини, но об этом сложно было думать, когда Бессмертный вот так сверлит тебя своими потусторонними янтарными глазами.

«Он и вправду абсолютно нечеловечески прекрасен!»

Шони быстро выбросила эту мысль из головы и сосредоточилась на его словах.

— Спасибо? За что?

— За то, что дала мне телефон. Без него Стиви Рей не смогла бы призвать меня. Рефаим бы умер, если бы не ты.

Шони покраснела. Она пожала плечами, не понимая, почему вдруг так занервничала.

— Ты сам явился на ее зов. Мог бы не отвечать и продолжать быть плохим отцом.

Только выпалив это, Шони поняла, что сказала, и крепко сжала губы, приказывая себе остановиться.

Повисла долгая напряженная пауза, а затем Канона сказал:

— Ты права. Я не был хорошим отцом своим сыновьям. И по-прежнему остаюсь плохим отцом большинству своих детей.

Шони посмотрела на Бессмертного, гадая, что тот имеет ввиду. Он говорил как-то странно. Шони ожидала, что его голос прозвучит печально, серьезно или даже сердито. Но голос Калоны был слегка удивленным, даже смущенным, словно эта мысль пришла ему в голову только что. Шони хотела бы увидеть выражение его лица, но Калона стоял к ней спиной, глядя на статую Никс.

— Ну, — начала она, даже не зная, что сказать, — ты же налаживаешь отношения с Рефаимом. Возможно, еще не слишком поздно наладить их и с другими детьми. Если бы вдруг здесь появился мой отец и захотел со мной помириться, я бы ему позволила. По крайней мере, дала бы ему шанс.

Бессмертный повернул голову и посмотрел на Шони.

Она испугалась, что эти янтарные глаза видят ее насквозь.

— То есть, я не думаю, что бывает слишком поздно поступить правильно!

— Ты правда в это веришь?

— Да. В последнее время все больше и больше. — Ей хотелось, чтобы он отвел взгляд. — А сколько у тебя детей?

Он пожал плечами. Огромные крылья слегка приподнялись и снова опустились.

— Сбился со счета!

— Это могло бы стать точкой отсчета в попытке стать хорошим отцом.

— Информация о задаче и попытка ее решения — разные вещи, — заметил Калона.

— Не имею ничего против. Но я сказала, что это неплохая точка отсчета. — Шони кивнула на статую Никс. — Как и это место для начала.

— Статуя Богини?

Шони нахмурилась.

— Не вижу смысла стоять здесь просто так. Попробуй попросить у нее…

— Не всем из нас дано право просить прощения! — пророкотал он.

Шони почувствовала дрожь и перевела взгляд на статую Никс. Она могла бы поклясться, что красивые полные мраморные губы Богини слегка изогнулись в доброй улыбке. Игра воображения или нет, но эта улыбка придала Шони храбрости, и недолетка затараторила:

— А я и не говорила о прощении. Я говорила о помощи. Попробуй попросить помощи Никс!

— Никс меня не услышит. — Калона говорил так тихо, что Шони его почти не слышала. — Она не слышит меня уже целую вечность.

— И сколько раз за эту вечность ты просил ее о помощи?

— Ни разу, — отозвался он.

— Так откуда тебе знать, что она тебя не услышит?

Калона покачал головой.

— Тебя послали сюда побыть моей совестью?

Настал черед Шони качать головой.

— Меня к тебе не посылали, кроме того, Богиня в курсе, что мне хватает проблем с собственной совестью. И еще я до чертиков уверена, что не могу быть совестью другого существа…

— Я бы не был так в этом уверен, юная огненная недолетка… Не был бы, — задумчиво произнес Калона, отвернулся от Шони, сделал несколько широких шагов и взмыл в ночное небо.

Он не слишком переживал, что большинство соучеников до сих пор его сторонились. Дэмьен вел себя по отношению к нему дружелюбно, но Дэмьен