разбросанные всюду подушки, опрокинутые иные предметы мебели, синяки у нас на телах (и это при невероятной регенерации тканей у меня и Светозарных!) и болезненная ломота в костях и мышцах.

Когда мы это всё осознали и сопоставили мнения – нам стало страшно.

Такого удовольствия – не хотелось. Потому что человек – это существо разумное, и если нечто происходит помимо его воли, а уж тем более помимо сознания, да ещё и не фиксируется памятью – тут впору провалиться в пропасть ужаса, раздвоения личности, полного сумасшествия и окончательной умственной деградации.

Что интересно – сделанные выводы были единодушными, и оспаривать их никто не осмелился. Единодушие оказалось полным, никто не возразил даже из чувства противоречия. А это, в свою очередь, пугало ещё больше. Поэтому даже итог наших рассуждений я подводил шёпотом:

– Девочки, что-то мы делаем не так. Или нечто творим, что делать вообще нельзя. При таких провалах памяти можно очнуться или полным «растением», или осознать себя зависимым, а то и рабом чего-то страшного и неизвестного.

– Вот и мне кажется, – подала голос деловая Снажа, – что сексом тебе, Миха, надо заниматься единовременно только с одной из нас…

– А остальные что делать станут? – интересовалась Всяна у сестры.

– Наблюдать и присматриваться к каждой детали.

– И как ты себе это представляешь? – повысила голос недовольная Ксана. – Неужели вы удержитесь и останетесь обе бесстрастными наблюдательницами, когда мы будем в кровати кувыркаться?

– Почему это сразу «вы»? – фыркнула Снажа возмущённо. – Или только тебе по плечу самые опасные и непосильные задачи? На кого жребий укажет, та и останется с Михой.

Глаза заблестели у всех трёх жён в преддверии острой перепалки, но я легко нашёл нужные доводы и резоны:

– Нашли о чём спорить! Мне кажется, уже сегодня мы насобираем груанов столько, что большая часть наших подруг и товарищей покинет каторгу. В крайнем случае уже завтра из нас здесь никто не останется. Поэтому предлагаю вам троим уже сегодня преспокойно отправиться по домам. Так вы сможете помочь друг другу, если у вас после выхода их лифтов начнутся некие трения с гаузами.

Двойняшки переглянулись, тогда как «старшенькая» сразу прочувствовала наибольшую опасность такого действа:

– Думаешь, я не догадалась, зачем тебе это надо?! Сразу! Ты хочешь нас спровадить, чтобы в этой спальне, на ещё не остывшей от нас кровати предаваться похотливому разврату с той подлой ведьмой! И не делай такие круглые глаза! У тебя все твои мысли на лбу написаны!

– Ну… знаешь ли! – только и смог я выдохнуть с возмущением. – До такого додуматься!..

– О-о! Ты ещё не то можешь! Я в этом не сомневаюсь! – Ксана первой сорвалась с кровати и с обиженным донельзя видом стала одеваться.

– Ну что ты её всё время дразнишь? – зашипела на меня Снажа. – Неужели трудно оставаться рыцарем до конца?

– Сам же напоминаешь, – вторила ей Всяна, – что завтра расставаться придётся! Мог бы последний день потерпеть и не злобствовать!

– Это я злобствую?! – поразился я от всей души, но меня уже никто не слушал, все деловито одевались и демонстративно разговаривали только между собой. – Ладно, ладно! Хотел вам приятные сюрпризы устроить, но теперь…

Даже такая абстрактная приманка не сработала, любопытство ни у кого не взыграло, никто не оказался заинтригован до такой степени, чтобы продолжить со мной общение на должном уровне. Но я ни капельки не расстроился: пусть лучше будут благоверные на меня сердиться и устраивать показательное игнорирование, чем начнут всюду следовать за мной по пятам и рыдать в три ручья. Вот тогда я бы незамедлительно завыл в отчаянии и выполнял бы любую их прихоть. Так что счастье было на моей стороне, и верёвки вить из меня морально никто не догадался. Пока…

Ну и сам приступил к одеванию. А так как у нас теперь одежды имелось с избытком, и два шкафа оказались наполненными только моими, подходящими мне по размеру одеждами, то я решил несколько сменить внешний вид и не совсем свежую одежду, в которой я находился весь вчерашний день. Новый костюм с солидным камзолом мне был впору. И камзол отлично закрывал не только пояс с груанами, но и некоторое оружие, которое носилось мною по укоренившейся привычке.

А так как дамы принимают утренние процедуры, а потом и одеваются не в пример дольше мужчин, то я выскользнул из нашей спальни самым первым, тотчас наткнувшись в коридоре на Влада Серого.

– Мы со Степаном к тебе уже третий раз поднимаемся, уже решили и в дверь постучать… – начал он вместо приветствия, хотя и разглядывал мои обновки с некоторым удивлением..

– Случилось что?

– А ты на город смотрел? – ответил он вопросом на вопрос.

– Мм? Да нет, – сознался я. – У нас на окнах плотная штора.

И тут же повернул в кабинет, выслушивая на ходу пояснения от второго нашего бывшего исполнителя:

– Мы-то все по спальням были в тот момент, а на посту у дороги Третьего ущелья Сурт Пнявый стоял. Так он оказался шокирован сиянием над Ияртой. Там словно солнце яркое взошло, все когуяры по своим домам попрятались, а те, кто к городу направлялся, – назад повернули, боясь зрения лишиться. Всё это случилось как раз в тот момент, когда мы все, кто имеет Светозарную среди подруг, в постелях оказались.