Пятнадцать минут спустя, там же на Ближней даче. Рабочая комната Сталина

Сидящий во главе стола Сталин обвел всех присутствующих внимательным взглядом.

– Начнем, товарищи. Кто выступит первым?

В ответ на эти слова вождя со своего места поднялся сидевший напротив Сталина маршал Шапошников.

– Мы вас слушаем, Борис Михайлович, – кивнул Сталин.

– Я бы предложил первым дать слово товарищу Косыгину, – сказал маршал, – потому что после его доклада у вас сможет сложиться вполне определенное понимание цены обсуждаемого вопроса. Да и Алексею Николаевичу, наверное, будут совсем неинтересны наши, чисто военные, рассуждения по вопросам стратегии и тактики. Потом я предлагаю заслушать товарища Симонова, потом – полковника Катукова, ну, а вопросы ведения грядущей войны мы можем обсудить уже исключительно в кругу старшего комсостава.

– Наверное, вы правы, Борис Михайлович, – кивнул вождь, – начинайте, товарищ Косыгин.

– Товарищ Сталин, – волнуясь, сказал поднявшийся со своего места Алексей Николаевич Косыгин, – свой доклад я хочу начать с цены золота, которым, если будет заключено соответствующее соглашение, мы будем расплачиваться с нашими поставщиками из двадцать первого века. Так вот, за истекшие с этого момента семьдесят лет цена золота выросла примерно в восемьдесят-девяносто раз и колеблется в диапазоне между тысяча двести – тысяча пятьсот американских долларов за тройскую унцию. Это обстоятельство ставит нас, как покупателей, в крайне выгодное положение.

– Очень хорошо, товарищ Косыгин, – сказал Сталин, – вы можете привести пример, чтобы мы могли сравнить.

– Хорошо, товарищ Сталин, – кивнул Косыгин, – поскольку здесь в большинстве своем люди военные, то я и пример приведу соответствующий. Производство нового танка Т-34 обходится нашей промышленности при пересчете на золотой эквивалент в сто тридцать килограммов драгоценного металла, а танк Т-72, многократно превосходящий его по, гм, производственным возможностям, будет стоить РККА в пятьдесят килограммов золота. Причем только половина этой суммы уплачивается вперед. С промышленным оборудованием картина та же самая. Вдвое-втрое дешевле, чем аналогичное американское или германское, и при этом в пятнадцать-тридцать раз производительнее. Я пока не говорил о цене чисто сырьевых товаров: стали, в том числе и броневой, каучуке, алюминии, легирующих присадках, химических удобрений. Сейчас это было бы слишком долго, да и неинтересно многим здесь присутствующим. Все это имеется в составленном мною докладе на ваше имя.

С этими словами Косыгин передал Сталину увесистую красную папку. Взяв доклад в руки, вождь бегло пробежал глазами несколько первых страниц.

– Очень хорошо, товарищ Косыгин, – сказал он, закрывая папку, – теперь скажите, это какие-то специальные цены для товарища Сталина, или все эти товары действительно там столько стоят?

– Нет, товарищ Сталин, – ответил Косыгин, – это цены товарной биржи, взятые, как говорится, по максимуму. Если иметь дело непосредственно с производителем, приобретая большую партию и платя за нее вперед, то и с этих цен еще можно скинуть процентов десять-пятнадцать.

– Это хорошо, – кивнул Сталин, положив папку с докладом на край стола. – И последний вопрос, точнее, даже два вопроса. Товарищ Косыгин, чем можно объяснить такое, я бы сказал, неожиданное при капиталистической системе хозяйствования, удешевление товаров?

Косыгин на минуту задумался, а потом сказал:

– Наверное, все дело в общем росте производительности труда. Например, скорость обработки металла на токарных станках за прошедшие годы выросла примерно в пятьдесят раз. Кроме того, большие объемы производства тоже удешевляет конечный продукт. Чтобы вам было понятней, скажу, что лишь один российский стальной трест «Северсталь» выплавляет в их времени столько же стали, сколько в наше время вся Германия. А алюминиевый трест «Русский Алюминий» производит столько же алюминия, сколько сейчас производит весь мир. И это при том, что часть мощностей законсервирована из-за перепроизводства.

– Мы вас поняли, товарищ Косыгин, – сказал Сталин, немного подумав, – в принципе, с позиций марксизма, все сходится. Теперь скажите нам, что мы со всем этим должны делать дальше?

После этого вопроса пришло время задуматься уже Косыгину.

– Наверное, – сказал он после минутной паузы, – как говорят товарищи военные, к «Часу Ч» мы ничего сделать просто не успеем – слишком мало осталось времени. Подобрать площадки, построить цеха, завезти оборудование, обучить персонал, провести пуско-наладочные работы – на все это надо года два. Даже при всем советском энтузиазме и стахановских методах – от десяти месяцев до года. Получается, что к началу войны мы просто не успеваем. То есть в лучшем случае возможна отдельная модернизация существующих производств, расшивающая узкие места. На этом этапе, который я назвал бы нулевым, все то, что для РККА не сможет произвести наша промышленность, мы должны импортировать из Российской Федерации. Потому, в первую очередь, мы должны закупать оборудование и развивать те производства, которые у нас еще отсутствуют или развиты крайне слабо. Я бы отдельно выделил электронную промышленность, нефтехимию, органический синтез, производство синтетических волокон. И порекомендовал бы строить сразу крупные предприятия, с возможностью выпуска большого количества продукции для получения максимального экономического эффекта от появления новых товаров собственного производства. И, на последнем этапе, уже можно будет строить новые и модернизировать старые предприятия на уже существующих