– Да ладно вам, ребята… – проговорил мехвод и добавил: – Стоп! Исходная! – Танк, дернувшись, остановился. – Провожающих просим покинуть поезд.
Старшина Кирьянов склонился к уху полковника Катукова:
– Тащ полковник, сейчас вы за командира танка, так вам будет интересней. Ваша задача обнаружить цель и дать целеуказание наводчику. Ну, ребята, счастливо!
Михаил Ефимович не столько услышал, сколько шестым чувством почувствовал, что старшина спрыгнул с брони на землю. Потом дизель взревел всеми своими восемьюстами сорока лошадками, танк рванулся вперед, и полковник Катуков почувствовал, что он летит… По сторонам мелькали заснеженные елки, впереди моталась раздолбанная, присыпанная снежком колея танкодрома. Вот танк взметнулся на эскарп, и полковнику Катукову захотелось закричать: «Мама!» – томительные десять секунд свободного полета.
Немного отдышавшись, он подумал, что если эти танки будут вот как степные тушканчики прыгать по полю боя, то противнику еще понадобится время, чтобы привыкнуть к этому мельтешению. А весит такой «тушканчик», ни много ни мало, сорок тонн. И при этом прыгает как колесно-гусеничный БТ.
Но вот лес кончился и впереди открылось чуть всхолмленное мишенное поле. Ухватив в окулярах командирского перископа размытый силуэт, полковник скомандовал:
– Танк противника, лево двадцать.
– Вижу! – подтвердил наводчик, и ствол башни быстро пополз в указанном направлении. Михаил Ефимович ожидал, что сейчас последует команда «Короткая», танк остановится, наводчик прицелится и выстрелит. Но вместо этого ствол пушки, смотрящей на цель как привязанный, вдруг окутался облаком дыма. Танк дернулся, и по ушам ударил выстрел. А секунды через четыре мишень разлетелась облаком обломков. Переведя дух, полковник начал лихорадочно искать новую цель для пушки, а в голове билась только одна мысль: «Четыре тысячи таких танков пройдут Европу, как раскаленный нож сквозь кусок масла!»
Когда дистанция закончилась, и танк, тихо урча дизелем, вернулся на исходную, Михаил Ефимович почувствовал, что его комбинезон мокрый, хоть выжимать. Ну и еще, в придачу, приятное чувство глубокого удовлетворения.
Перед тем как расстаться с экипажем старшины Кирьянова, полковник Катуков задал только один вопрос. Его интересовал ресурс пробега этих танков. Кроме этого, у него уже были все данные для доклада маршалу Шапошникову, оставался только этот, как он тогда думал, последний штрих. Полученный ответ его буквально шокировал, ибо шестьдесят тысяч километров пробега означали для него бесконечность.
Но просто так от российских танкистов ему отделаться не удалось. После горячего душа, под одобрительные кивки особиста, Михаил Ефимович был увлечен в комнату отдыха, где под большим портретом сурового человека в морской форме уже кипел электрический самовар. Так что те полчаса, пока шла высланная за ним машина, полковник Катуков коротал не на улице, а за чашкой чая.
Завтра он снова приедет сюда, только с самого утра, как и послезавтра, и в последующие дни. Словом, пока делегация СССР пребывает в РФ. Вот так же он должен «пощупать» еще две модели танков, три – самоходных орудий, две боевые машины пехоты, и прочая, прочая, прочая…
А потом написать товарищу Сталину большой доклад на тему того, как он видит развитие бронетанковых сил РККА в свете полученных им новых знаний. Если вся остальная техника будет хотя бы вполовину так хороша, как тот танк, на котором он ездил сегодня, то советские бронетанковые силы станут непобедимыми.
27 февраля 2017 года, 15:05. Российская Федерация, Московская область, аэродром в Жуковском
На летном поле аэродрома в Жуковском в один ряд, как на параде, были выстроены боевые самолеты. А также те машины, которые сопровождавший их немолодой авиационный генерал называл ударными и транспортными вертолетами.
– В отличие от наших коллег-танкистов, – говорил он, медленно двигаясь вместе с гостями вдоль рядов самолетов и вертолетов, – номенклатура предлагаемой нами авиатехники очень ограничена. При переводе на хранение она очень быстро приходит в негодность, а еще быстрее фатально устаревает. Также, по причине высокой стоимости и небольшой механической прочности дюралюминия, разделка авиатехники куда менее трудоемка и более выгодна, чем разделка, к примеру, танков. Танковую броню еще разрежь…
А с самолетом все просто – гидравлическими ножницами чик, чик, чик… Короче, ломать – не строить.
Из того, что осталось, мы сможем предложить СССР десять-пятнадцать восстановленных дальних бомбардировщиков Ту-95. Еще до конца не ясно, сколько из них пригодно к снятию с хранения. Но десять единиц мы сможем гарантировать точно. Каждая такая машина способна доставить двадцать тонн боевой нагрузки на расстояние шести тысяч пятисот километров. Ее плюсом является то, что она вполне может быть освоена советскими пилотами из состава авиации дальнего действия. Минусом – потребность в трехкилометровой бетонированной посадочной полосе первого класса. Кстати, в паре с летающим танкером Ил-78, радиус действия такого самолета с территории СССР становится неограниченным.
– Вы имеете в виду применение этих ваших спецбоеприпасов? – спросил генерал Захаров. – Ведь в противном случае даже две сотни тонн бомб не являются особо выдающимся средством поражения.
– Это вы зря, Георгий Нефедович, – парировал возражение хозяин. – Решение о применении спецбоеприпасов принимает первое лицо государства, и не нам это обсуждать. Да и двести тонн – это боевая нагрузка почти двух дивизий АДД, вооруженных самолетами ДБ-3Ф. Полет эти самолеты выполняют на
