Брат!

Взявшись за перо и написав это одно-единственное слово, я сидела и смотрела на него, пока свеча не сгорела почти на дюйм, а я так и не придумала, что сказать. Если продолжать в том же духе, уйдет ужас как много воска, а затуши я свечу, то зря потратила бы чистый лист бумаги – так что, пожалуй, из соображений бережливости надо писать дальше.

Я могла бы устроить тебе разнос. Мои упреки заняли бы немало места на странице, и бумага сохранила бы то, что мой муж с восхищением называет самой непотребной и отвратительной бранью, которую ему выпала честь услышать за долгие годы. В свое время на придумывание этих непотребств ушло немало сил – не хотелось бы, чтобы все пропало зря. Однако у меня не найдется столько бумаги.

Тем не менее я не хочу бранить или осуждать тебя, ведь ты, возможно, воспримешь это как справедливую кару и сбросишь камень с души, перестанешь корить себя. Это слишком простое наказание; раз уж тебе хочется страдать, так страдай, и пусть это мучает твою душу так же, как мою терзает потеря сына.

И все же я пишу, чтобы простить тебя, – я не просто так взялась за перо, и, хотя сейчас прощение кажется мне сомнительной идеей, я надеюсь, что со временем свыкнусь с ней.

У Джейми глаза на лоб полезли, но он продолжил внимательно читать письмо вслух.

Думаю, тебе интересно, что привело меня к этому решению.

Рано утром в прошлый понедельник я отправилась к Мэгги – у нее родилась еще одна малышка, так что ты снова стал дядей. Симпатичную кроху назвали Анджеликой – как по мне, глупое имя, но она очень красивая, а на груди отметина в виде клубники – хороший знак. Я пробыла у них до вечера, а по дороге домой мой мул случайно наступил в кротовую нору и упал. От этого происшествия досталось нам обоим, и продолжать путь я не могла ни верхом, ни пешком.

Я очутилась на дороге Олдерн, что за холмом после Бэлриггана. Обычно я не стремлюсь оказаться в компании Лири Маккензи – она вернула себе эту фамилию, ведь я ясно дала понять, что мне не по душе использование ею имени «Фрейзер», на которое она не имеет права претендовать, – однако близилась ночь, надвигался дождь, и только там я могла найти пищу и кров.

В общем, я сняла с мула седло и оставила его искать себе пропитание у дороги, а сама захромала в поисках ужина.

Я подошла к дому сзади, прошла мимо огорода и наткнулась на построенную тобой беседку. Виноградные лозы крепко оплели ее, и мне не было видно, что творится внутри. Впрочем, там точно кто-то был – я слышала разговоры.

К тому времени уже начался дождь – несильный, но стук капель по листьям, должно быть, заглушил мой голос, потому что на мой зов никто не откликнулся. Я подошла ближе, точнее, подползла, будто хромая улитка, ибо при падении сильно ушиблась, и правую лодыжку скрутило, и уже собиралась позвать еще раз, как вдруг услышала из беседки непристойные звуки hochmagandy.