ночь, и никто не рискнул бы заговорить. Ивэнлин озадаченно наблюдала, как на его бородатом лице медленно расплывается улыбка. Девушке пришло в голову, что в другом месте и при других обстоятельствах скандианский пират ей бы даже понравился.

– Подозреваю, что ты заблуждаешься насчет моих мотивов, – начал Эрак и, прежде, чем она смогла ответить, добавил: – Но пора уже что-то с этим сделать, и, похоже, это «что-то» сделаю я.

– Сделать что-то? – повторила Ивэнлин. – С чем?

Эрак, казалось, на что-то решился. Он опустошил бокал и наклонился вперед, опершись локтями о колени. Его заросшее грубоватое лицо оказалось совсем близко от девушки.

– Ты давно видела своего друга? – спросил он. – Юного Уилла?

Под его пристальным взглядом девушка опустила глаза. Конечно, она видела Уилла, вернее, ту шатающуюся безликую тень, в которую он превратился. Несколько дней назад он работал совсем рядом с кухней, и она вынесла ему еды. Он вырвал хлеб из ее рук и сожрал, словно дикий зверь. Но когда она заговорила, он уставился на нее, не произнося ни слова в ответ.

За две короткие недели он уже забыл Ивэнлин, Холта и маленький домик у леса за замком Редмонт. Он не помнил даже о событиях на Равнине Утала, когда армия Дункана сразилась с безжалостными войсками уорголов, наемниками Моргарата, и одержала победу.

И это, да и все остальное, что случилось с ним за его недолгую жизнь, было так далеко, словно произошло с кем-то другим на обратной стороне Луны. Сегодня же его жизнь, все его существование сосредоточились на одной-единственной мысли: когда ему опять дадут тепло-травы?

Одна из рабынь постарше стала свидетельницей их встречи, и когда Ивэнлин вернулась на кухню, мягко посоветовала ей забыть друга, так как трава уже завладела им и он все равно что мертв.

– Я видела его, – негромко сказала Ивэнлин Эраку.

– Я тут ни при чем, – со злобой ответил он, удивив собеседницу своей пылкостью. – Ни при чем. Поверь, девочка, я ненавижу эту треклятую траву. Видел, что она делает с людьми. Никто не заслуживает такой участи.

Девушка снова встретилась с ним взглядом. Эрак явно был с ней честен и хотел, чтобы она это поняла. Ивэнлин кивнула:

– Я верю вам.

Эрак встал со стула и беспокойно зашагал по маленькой натопленной комнате, словно движение – любое движение – могло погасить ярость, которая переполняла его после встречи с Уиллом.

– Этот мальчик… он же настоящий воин. Ростом не вышел, комар на него наступит и не заметит, но у него сердце настоящего скандианца.

– Он рейнджер, – сказала девушка тихо, и Эрак кивнул:

– Да, так и есть. И он заслуживает лучшего. Чертова трава! Не понимаю, почему Рагнак ее не запретит. – Ему пришлось надолго замолчать, чтобы взять себя в руки. Потом он повернулся к Ивэнлин и продолжил: – Я хочу, чтобы ты знала: я сделал все, чтобы вы остались вместе. Я и не предполагал, что Борса отошлет его во двор. Он не имеет ни малейшего понятия, как обращаться с достойным человеком. Хотя чего от него ждать, он же сам не воин. Умеет только мешки с зерном считать.

– Понимаю, – осторожно ответила Ивэнлин.

На самом деле она была не уверена, что понимает Эрака, но чувствовала, что от нее ждут какой-нибудь реакции. Ярл пристально смотрел на девушку, точно оценивая. Казалось, он пытается на что-то решиться.

– Никто не выживает во дворе, – сказал он, обращаясь скорее к самому себе, чем к Ивэнлин. Когда он произнес эти слова, словно холодная рука сжала сердце девушки. – Поэтому, – продолжил он, – нам придется что-нибудь придумать.

В душе Ивэнлин возродилась надежда.

– Что вы задумали? – тихо спросила она, вдруг испугавшись, что неверно истолковала его слова.

– Ты сбежишь, – произнес он. – И возьмешь Уилла с собой. Я помогу вам.

Двое путников провели бессонную ночь, по очереди неся стражу. Они опасались, что в ночной тьме Депарнье прокрадется к ним в комнату. Как оказалось, их страхи были безосновательны. Депарнье той ночью так и не объявился.

На следующее утро, когда они седлали коней в конюшне за трактиром, хозяин заведения подошел к Холту и заговорил с беспокойством в голосе:

– Не смогу сказать, сэр, что ваш отъезд огорчает меня… – Он как будто извинялся за свои слова.

Холт похлопал его по плечу, показывая, что не держит обиды:

– Я понимаю ваше положение, друг мой. Похоже, у местного горе-властителя нам теплых чувств вызвать не удалось.

Перед тем как согласиться, трактирщик беспокойно огляделся по сторонам, словно опасаясь, что за ними наблюдают и позже донесут его крамольные слова Депарнье. Холт подумал, что такое здесь, видимо, происходит нередко. Он почувствовал жалость к человеку, который вчера в баре рассмеялся на глазах у черного рыцаря.

– Он очень, очень плохой человек, сэр, это правда, – признал хозяин гостиницы полушепотом. – Но что мы, простые люди, можем с ним сделать? У него