В этот момент снаружи раздался лающий рев, переходящий в визг, который оборвался на самой высокой ноте. Должно быть, в половине километра от них оборвалась чья-то жизнь.

– Это «псина» ей попалась. Одна из старых знакомых. Сама к нему в пасть пришла, – Якут покачал головой. – Теперь он уйдет. Он получил то, что хотел.

В его голосе страх мешался с уважением. Словно речь шла не о безмозглой твари, а о каком-то языческом божке.

Остаток вечера, плавно переходящего в ночь, прошел спокойно. Как потом рассказал, сбиваясь на русский мат и родное наречие, Якут, тварь не сделала попыток перебраться за стену. Люди ее или не интересовали, или она их не чуяла.

Но несколько раз она ходила туда-сюда зигзагами, и трижды на какое-то время останавливалась, словно вросшая в землю.

«Она слушала меня, – говорил он. – Зуб даю, слушала. Может, она видеть вообще не может?»

Малютин закрыл глаза. И ему тоже казалось, что она слушает. Напряженно слушает. Он помнил, как пульсировали желтые и зеленые краски в бинокле, который он чуть не выронил из руки.

В какой-то момент, как рассказал уже второй караульный – Джигит, это нечто еще ненадолго приблизилось к стене, потом резко повернуло и ушло на запад, в сторону шоссе. Видимо, открытые пространства нравились ему больше.

Последний его тоскливый вой, уже издалека, они услышали, когда время приближалось к полуночи.

Биолог сидел на расстеленном спальном мешке в углу и от вынужденного безделья начал набрасывать дневниковые записи в блокноте. Писал о последних днях, а иногда, по памяти, – о давних. Короткими заметками, тезисами, даже одними оглавлениями, которые могли бы сделать честь фельетонисту провинциальной газеты: «Случай в шашлычной», «Адские гончие», «Тварь из болота». Может, как раз журналистом ему и следовало бы стать в прошлой жизни. По крайней мере, к разгадке тайны этого места он подошел совсем как журналист. Или детектив.

Как-то незаметно, положив под голову свой блокнот, даже не залезая в спальный мешок, а лежа поверх него, Николай погрузился в сон. Снился ему зеленый остров, который омывали синие волны незнакомого океана. По небу носились разноцветные попугаи, а раскидистые пальмы качали своими головами в такт звукам прибоя.

Проснулся он оттого, что остальные вокруг встали и начали бубнить, шуметь и топать. Это было не самое приятное пробуждение в его жизни. Зверски болели бока. За окном еще было темно. Свет давал небольшой туристический светильник, стоявший в углу комнаты.

Бубнеж превратился в ругань, и Малютин открыл глаза. Недалеко от него мужик с бородой, который еще недавно жарил «псину», стоял перед майором навытяжку с таким видом, какой обычно бывает у людей, когда они в чем-то напортачили. Малютин подумал, что речь идет о камбузе (так они называли их походную столовую). Но оказалось, что говорили они про радио. Видимо, этот тип отвечал еще и за радиоприемник.

Прихромал помятый полковник, который занимал единственную настоящую койку в сторожке. Остальные, даже Токарев, спали на полу.

– Что за шум? Что стряслось? Марсиане напали?

– Почти, – ответил ему майор. – Передача идет. Потап, расскажи полковнику.

– Товарищ полковник, – доложил бородатый. – Передача идет. Как раз сейчас. Та самая. С циферками.

Полковник аж подскочил.

Из их слов биолог понял, что тяжелую военную радиостанцию повар-радист оставил в грузовике, и только случайная догадка заставила его сходить и включить ее.

Оказалось, передача была в самом разгаре. И один черт знал, сколько она уже шла. Все тот же набор цифр повторялся раз за разом, и конца этому не было видно.

– Это не запись, – продолжал радист. – Интервалы «плавают». Это набор вручную. Кто-то сейчас сидит и долбит ключом, как одержимый.

– Сигнал устойчивый? – спросил Токарев.

– Сильнее некуда. Все цифры… те самые. Слышимость хорошая, циклических помех сейчас нету.

Несколько раз в день над регионом действительно проносились бури помех. Одни из них случались в хаотической последовательности, другие имели почти строгую периодичность: утром-днем-вечером. Говорили даже, что помехи как-то зависят от дня недели, будто у этой чертовщины свой график был. Никто не мог сказать точно, атмосферное ли это явление или происки кого-то с разумом (говорили: «америкосов»), но обнаружили они это давно.

– И сколько ты ее уже принимаешь?

– Да полчаса.

Теперь пришел черед майора вскакивать со стула.

Малютин знал, что все предыдущие передачи сигнала состояли всего из десяти повторов одного набора цифр.

– Запеленговать можешь? – спросил Бунчук. – Нам надо знать место. В идеале – здание!

Из машины был принесен пеленгатор – прибор с наушниками и антенной, явно собранный «на коленке» с одним паяльником – настолько он не походил