оставшаяся после спешно законченной здесь стройки.

Стена стояла на невысокой насыпи, и отсюда весь поселок был на ладони, как игрушечный: вот двухэтажный панельный Клуб – с виду как сельская школа; вот приземистый кирпичный корпус с покатой, как у ангара, крышей – это Склад, вернее, только его надземная часть (там под землей было еще целых два этажа, где хранились запасы). Здание Фермы было самым большим по площади – под крышей отгородили целый участок под поле. Мечта юного мичуринца. Было там и оранжерейное отделение, и блок гидропонных культур. В отдельные клетушки была посажена грибница. Каждый год они собирали неплохие для такой скромной площади урожаи. Вся зеленая масса растений, которая не шла в пищу, измельчалась и шла на удобрение.

Все это досталось им в полумертвом состоянии. Еще бы. Целый месяц поселок пустовал. Но каким-то чудом, не без участия Николая, бо?льшую часть культур удалось сохранить. Этого было мало, чтобы прокормить всех. Но недостаток витаминов компенсировало. Зубы у них, по крайней мере, пока не выпадали.

А снаружи биота была почти уничтожена. Радиационный шок и заражение местности убили девяносто процентов видов растений.

«Просто трупы некоторых многолетних растений, одеревенев, могут стоять, даже когда внутри них уже нет ничего живого. Страшно представить, на что была бы похожа Земля, если бы люди имели такую способность».

Он представил себе города, полные скелетов, стоящих в тех позах, в каких их застала ядерная смерть.

«И почему люди думают, что я сумасшедший? Хе-хе».

По лестнице взбирались по очереди. Замыкающий поднял ее нижнюю секцию за собой. На площадке можно было присесть на деревянные ящики и перевести дух. Тут были даже оставленные кем-то давно шашки в коробке и колода карт.

Луч прожектора прорезал тьму, заставил ее отступить. Но он же заставил людей почувствовать, насколько они беззащитны посреди этой мертвой равнины.

Кабель тянулся сюда с земли. С каждым днем было все труднее находить дизельное топливо. Выручали только ветряки. В отличие от простаивающих на крыше без пользы солнечных панелей. Уж чего-чего, а ветра было с избытком.

Так высоко над уровнем земли можно было и противогазы снять. Подышать и даже покурить. Ведь дождя давно не было, а ветер сегодня дул не московский. Северо-восточный. Правда, теплым он не был. Первым делом Жиган смачно сплюнул вниз.

Так прошло несколько часов. Время тянулось медленно, как патока.

– Не по себе мне чего-то, – вслух сказал дядя Лёва, и, похоже, выразил общую мысль.

Страха не было. Но чувствовалось напряжение. И оно было вызвано чем-то внешним, не связанным с натянутыми отношениями между ними. За это время они привыкли друг к другу и знали всех как облупленных.

Луч прожектора ощупывал окрестности. Не раз и не два мерещились им в какой-нибудь коряге или пне страшные образы. Каждому свои.

И в какой-то момент сам собой начался разговор о том, о чем они говорили частенько.

– А как вы думаете, мужики, что с ними случилось?

Начал, конечно, Жиган. Только он мог не чувствовать, что лучше помолчать.

– Роанок. «Мария Целеста». Норфолкский полк, – неожиданно поддержал разговор старый стоматолог. – Бермудский треугольник. Есть многое на свете, друг Меркуцио… Как-то так.

– Чепуха, – фыркнул Малютин, повернув прожектор так, чтоб было видно заржавевший трактор – его ориентир. – У любого исчезновения есть причины. Британцев убили турки, «Целесту» покинули в шлюпке, опасаясь, что в трюме взорвутся спиртовые испарения, а потом лодка затонула. Роанок просто вымер от голода. Что, если эти люди просто пошли в лес и коллективно совершили «Роскомнадзор»?

Журналистский эвфемизм для слова «суицид».

– Да, у них был миллион причин, чтобы умереть. Но зачем для этого идти в лес? – побил его довод умный, словно инквизитор, зубной врач.

– Верно. Можно было и в Клубе собраться, как сектанты, или даже дома всем таблетки принять.

– Мерячение, – произнес всего одно слово Лев Тимурович, глядя куда-то вдаль.

– Чего? – не понял Жиган.

Да и Малютин этот термин не смог вспомнить.

– Полярный психоз. Человек – существо социальное. В безлюдных пространствах… и даже в малолюдных, человек… здоровый человек… постепенно теряет рассудок. Начинает повторять бессмысленные движения. Бормотать чушь. Может устремиться неведомо куда, как лемминг. И погибнуть. Эту болезнь хорошо знали коренные жители севера. Полярникам она тоже хорошо известна. А может, здесь дело не в безлюдье. А в магнитных полях. Но и в этом случае мы под угрозой. Ведь про влияние электромагнитного импульса на психику написано много.

– Это не доказано, – продолжал изображать скептика Николай. – Человек… не компьютер с микросхемами.

Хотя сам он считал, что человеческий мозг ничуть не совершеннее компьютера.

– Ну, вы олени. – Жиган вдруг стукнул кулаком по столику так, что собеседники подпрыгнули. – Если бы они не ушли… нам бы пришлось с ними драться. За эти дома, за запасы! Резать их бы пришлось. И не факт, что мы победили бы.