— Спасжилет надень, паразит!

Внезапно выяснилось, что дополнительный топливный бак «Бастера» пуст.

— Не годится такое, прокол, ёмкость заправить надобно, — недовольным тоном произнёс Мозолевский, во второй раз с интересом осматривающий подвесной водомёт.

Что ж, подчинённый справедливо указал на явный недочёт в планировании операции.

— Вдруг ему придётся долго идти, всего не предусмотришь, — ворчал он. — А топлива недостаточно. Сашка, неси-ка шланг шустренько, сам солью!

Мы с пацаном переглянулись и с удовольствием оставили его наедине с бочкой и длинным отрезком резинового шланга.

— Не могли с грушей взять, воровской? — поморщился расслабившийся механик, только сейчас понимая, во что влип.

На палубе, тоже зная, что именно она сейчас увидит, тихо хихикнула Катя.

— Ох, если бы кто знал, как не люблю я это делать! — хмуро посмотрев на неё, сказал Сергей. Он взял шланг, и, опустив один его конец в бочку, другой нерешительно взял в рот. Ещё раз глянув на Катю, отвернулся и, создавая разряжение, потянул бензин на себя. Качественно это получилось сделать только с третьего раза — всегда так происходит с этими чёртовыми шлангами... Наконец бензин золотистой ровной струей полился в дополнительный бак оранжевого цвета. Михаил с лёгкой руганью отплевался, и, торопясь прополоскать рот чаем, схватил протянутую ему Глебовой кружку.

Через две минуты «Бастер» пошёл вперед средним ходом, Сашка старательно, прямо на показ, рулил по стремнине ровно, без рывков и маневров.

Характер берегов не менялся, здесь вообще всё одинаково: пляжи и склоны, где густо, а где реже поросшие преимущественно хвойным лесом. Нижняя часть склона обычно спускается к воде под углом примерно сорок пять градусов, широкие надпойменные террасы лишь изредка покрыты невысокими кустами, чаще там песок с травой. По левой стороне на длинном участке тянулись красивые пляжи, за ними местами среди травы были видны новогодние ёлочки и кусты красной смородины. На затапливаемых поймах и островах росли кусты ивняка и тонкие берёзки. Ровную площадку под лагерь при необходимости найти несложно, пригодных мест навалом. Вода малопрозрачная с желтоватым оттенком, но на отмелях и возле берега дно просматривается до глубины полуметра.

П-шш..

— «Самоед»! — на груди воззвала к вниманию рация, — тут опять брошенка, ещё один бесхозный баркас на берегу, пустой, уже проверил.

— В запас спишу, почему не предупредил об осмотре?

— На палубу не лез, осторожно бортом встал, рядышком, со стороны и глянул, — сказал насторожившийся голос в рации.

— Принял. Впредь не шали. Не лезь, куда не просят. Жди там.

— Роджер! — браво отключился пацан.

В начале начал, я, разгорячённый предыдущей поисковой удачей и верой в вечный фарт, бездумно лез в каждый красноярский двор, в любую найденную во дворе машину, гараж или склад, неуместным азартом охотника за ништяком увеличивая шансы нарваться на синяка, бешеного пса, выжившего из ума одиночку или на бандитскую группу...

Жизнь быстро подсказала, что это плохая идея. Профессиональный разведчик или хабар-рейдер тем и отличается от простого мародёра, что работает по конкретной цели, с планом, используя некие данные, наводки, подсказки, карты, каталоги и справочники. Мародёры же, особенно молодые, в таком азарте чаще всего гибнут пачками, не сегодня, так завтра, статистику не обманешь. Выжившие быстро умнеют и становятся рейдерами, вольными или общинными.

Вскоре из-за поворота появилась вытянутая жёлтая отмель с группой небольших деревьев посередине, и увязшее в песке самодельное чудо-судно. Это была некрашеная или крашеная давным-давно двадцатиметровая железная плоскодонка с двухэтажной рубкой на корме. Две двери, обе открыты, стёкол нет, один проём наспех заколочен расслаивающейся по углам фанеркой. Трюма как такового не предусмотрено конструктором. Страшный самопал, до первого инспектора, вряд ли это судёнышко ходило далеко. На рубке мелом или белой краской было несколько коряво написано «Домкрат». Шутники какие, ёлки…

От капитанского мостика к носу тянулся полукруглый в сечении каркас из тонкой арматуры, обтянутый непромокаемой аляпистой тканью, похожей на ту, из которой делают уличные растяжки и плакаты. Тент был сильно порван в нескольких местах.

Моторка Александра стояла рядом.

Действительно, разглядеть внутренности баркаса не трудно, высадка не имеет смысла.

Однако я решил иначе, не знаю, что меня подвигло остановиться. Почувствовал что-то. Так как судно стояло на песке, слегка накренившись, сначала вместе с Сашкой обошёл его по кругу и попробовал покачать борт рукой. Вроде бы завязло хорошо, устойчиво, не опрокинется, не придавит. На «кэаске» остался механик, а мы втроём поднялись на палубу.

Первое, что сразу бросилось в глаза — целые и рваные тряпки: одежда, ветошь, мешки… Тряпья необычайно много, экипажу столько не требуется.