которых нет, за то, чего не было». И вот теперь у него на груди снова «отважная медаль»: «За проявленные личное мужество и героизм в боях с врагами Социалистического Отечества». Любопытно, что удостоверение к медали — как орденское, с названием… И номер на медали стоит. Жаль, что не первый, но двадцать второй — тоже неплохо…

Но это не важно. Важно то, что Надежду наградили орденом «Красной Звезды». «За мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами Социалистического Отечества и за спасение жизни командира». В виде исключения коробочку с орденом выдали на руки ему, и вот теперь он несет награду своей раненой спасительнице. Своей Наде. А ещё важно то, что золото, из которого была отлита звезда, было как раз тем, которое уже пошло с новых рудников. И не только на награды, а ещё на новые станки и оборудование, закупаемое за границей.

На входе в госпиталь Новикову откозыряли двое часовых в суконных шлемах-буденовках. Глядя на них, Кирилл невольно хмыкнул: совсем скоро эти шлемы-буденовки-богатырки-фрунзевки[118] станут анахронизмом. Впрочем, уже стали. Осталось их только из списка обмундирования исключить. Надо будет серьезно поговорить об этом с Ворошиловым, а то каску не надеть, демаскирует — мое почтение, да и зимой не больно-то греет. На фиг, на фиг такой головной убор!

Кирилл вошел в двери главного входа, отряхнул с сапог налипший снег, не глядя ткнул шинель приемщику в гардеробе и двинулся на третий этаж, в палаты хирургического отделения. В спину ему прилетел заполошный крик дежурной медсестры:

— Куды?! Куды?!

— Туды, — не оборачиваясь, выдал Новиков, поднимаясь по мраморной лестнице.

Медсестра — фигуристая и рослая женщина средних лет — рванулась за ним, подняв такой шум, что Кириллу невольно вспомнился виденный однажды в далеком прошедшем будущем атакующий носорог.

Догнав Новикова, она попыталась схватить его за плечо, но Кирилл чуть отклонился вбок, и рука пролетела впустую. Он обернулся и в упор взглянул на медсестру. Увидев лед в его глазах, женщина отшатнулась и залепетала:

— Без халату… без халату… нельзя никак… без халату…

— Ясно, — кивнул головой Новиков. — На третьем этаже выдать могут?

Медсестра сглотнула и часто-часто закивала.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Новиков. — Можете быть свободны, товарищ.

И продолжил свой путь.

На третьем этаже ему действительно выдали халат. Он оказался мал на добрых три-четыре размера, но Кирилл просто накинул его на плечи, да и перестал обращать внимание на этот временный предмет своего туалета. Спросив у дежурного врача, в какой палате находится сержант государственной безопасности Никитина, он зашагал туда, безошибочно выбрав нужное направление в длинных, перепутанных коридорах. Нашел нужную дверь, открыл…

— Ай!

Перед глазами Новикова мелькнуло смуглое тело, перечёркнутое белоснежными бинтами, — промелькнуло и скрылось под туго накрахмаленной простыней.

— Ой, Кирюша… Это ты?

— Нет, — усмехнулся Новиков и, придвинув стул к койке, сел. — Вот, — протянул он большой бумажный пакет. — Ешь и поправляйся скорее.

Надя заглянула в пакет, ойкнула и вытащила большой персик. За ним последовала изрядная кисть винограда, какой-то керамический горшочек, холщовый мешок с курагой и три плитки шоколада «Золотой ярлык». Она в изумлении смотрела на это богатство, а потом подняла на Кирилла сияющие глаза:

— Откуда это все? Ведь зима же?

— Ну, виноград тебе товарищ Берия передал, персик я вчера с банкета спер, шоколад купил, а вот курагу и мед тебе Ходжаев посылает. — Он открыл горшочек и показал мед странного, снежно-белого цвета: — Хлопковый.

Надежда аккуратно перебирала похудевшими пальцами подарки, потом открыла мешочек с курагой, вытащила одну штучку и осторожно попробовала.

— Это сушеные… — она запнулась, пытаясь самостоятельно отыскать ответ и жалобно посмотрела на Кирилла.

— Абрикосы, — Новиков улыбнулся. М-да уж, вот и разгадка, почему Ходжаев так удивленно смотрел на своего командира, когда Новиков всего-то спросил: нельзя ли достать кураги? Видно, пока этот дар Средней Азии еще мало известен народу.

— Ой, Кирилл… — Надя наконец разглядела новые награды и прикрыла ладошкой рот. — Это вот — за Тифлис, да?

— Это, — он указал на медаль «За отвагу», — да. Всем нашим, кто там был — дали. Представляешь, даже Ежову.

— Здо-о-орово… — протянула Надя. Она закашлялась, но тут же совладала с собой и, замерев, спросила… — И… мне? Мне тоже?..

— А тебе — нет! — сурово сказал Новиков.

Ему хотелось поддразнить подругу, но увидев, как ее глаза мгновенно завлажнели, а губы сжались в тонкую ниточку, решил не волновать Надю.