Вин полетел вновь в тухлое болото, а следом за ним последовал оборотень.

Последнее, что Легба услышал, перед тем как раздался жадный «хлюп», был крик Вина:

– Не строй из себя человека!

Десять секунд.

Лицо демона последовательно сменило несколько выражений. Злоба, отчаяние, ненависть, решимость, страх, спокойствие… все это прошло одно сквозь другое, и весь процесс не занял больше двух секунд.

– Хорошо, Вин. Я тебя запомню, – прошептал Легба, чувствуя, как в реальности его тело сжимает руки в кулаки, до крови впиваясь когтями в ладони.

На это он потратил еще три секунды.

Секунда на опознание сигнала тревоги от Чена, который давно уже мелькал на периферии сознания.

И секунда на выход.

И слово «прости», вроде бы слетевшее в этот момент с губ.

И еще одна новая эмоция, впервые посетившая Легбу, – желание крушить и убивать всех и вся, а закончить самим собой.

Однако когда реальность структурировалась перед глазами, демон понял, что это желание пока что переходит в разряд невыполнимых.

Вокруг алтаря стояли фанатики. Молча. В несколько рядов. Передние – в защитных жилетах и с импульсниками последней модели. Те, что позади – с оружием разной степени надежности и новизны, от совсем древних, стреляющих пулями, до современных детских игрушек, которые годятся лишь для того, чтобы слепить противника лазером. Некоторые сжимали в кулаках длинные заточки.

На перекрестке десятков взглядов Чен крутился, направо-налево, кругом, пытался держать на прицеле всех и каждого, кто еще только думал о том, чтоб напасть.

Легба медленно, со свистом втянул воздух.

Дело не в том, что они обвешаны железом и с радостью применят его против самозванцев.

Дело не в том, что у них есть довольно веские основания, чтобы не тратить время на переговоры, а разрешить конфликт в максимально жесткой форме.

Дело даже не в том, что это их территория – а ведь дома чувствуешь себя гораздо увереннее.

Все дело было в синхронности, удивительной согласованности самых мелких движений толпы. Они одновременно втягивали воздух для вдоха. Одновременно переносили вес с ноги на ногу. Одновременно выдыхали. Одновременно делали еще один крошечный шаг вперед, стягивая кольцо все сильнее.

Демон не удивился бы, если бы узнал, что и думают они синхронно, и чувствуют, и решения принимают. Не как человеческие особи, а как улей или муравейник. По одному мы ничто, вместе мы – сеть.

Предположим, с первым рядом он справится. Особенно если Чен вначале оттянет внимание на себя.

Еще десятка два положит с легкостью… И что потом?

Легба приподнял верхнюю губу и зашипел на сектантов. Еще посмотрим, кто кого. В последние две секунды, в процессе перехода, демон отправил запрос о помощи в Центр. Дамбала только что оттранслировала сообщение о доставке. Все шло по плану, если бы не…

За спиной у демона включился один из древних мониторов. Пошел черно-зелеными полосами, среди которых постепенно вырисовывалась человеческая фигура.

Одновременно с этим сектанты перед Легбой расступились, образуя узкий проход – через толпу шел высокий худой парень с длинными волосами, забранными в хвост. Издали казалось, что пряди, идущие ото лба, высветлены – на самом деле они были седыми, блестящими серебристой белизной. Один глаз смотрит внимательно и настороженно, второй – косит серым бельмом из-под полуприкрытого века с узловатой полоской шрама. Сломанный нос. Узкие, крепко сжатые губы. Квадратный подбородок. И прячущаяся в уголках губ, в ямках на небритых щеках мерзкая ухмылка.

– Спасибо, что дожили до этого места. Иначе мне бы довелось познакомиться только с вашими телами, а это вовсе не так интересно. Я Каспер ван Дайк. Люблю быть последним, что люди видят в своей жизни. Или слышат – если я предварительно вышиб им глаза.

– Смело, – Легба закинул руки за голову и медленно потянулся. – Не боишься? Или люди обычно не отвечают?

– Почему же, – Каспер остановился, не доходя пары метров до демона. – Пытаются отвечать. Впрочем, я пришел не за приятной беседой, как это ни печально. Я с выбором. Будешь смотреть на казнь до или после обвинительной речи?

– Сам себя собрался казнить?

– А с чего ты взяла, тварь-с-перекрестка, что я к тебе обращаюсь? – ван Дайк шагнул в сторону, оказавшись перед Ченом. – Лишь человек может проникнуться словами истины, к чему их тратить на мертвые и бездушные ошибки творцов?

Толпа продолжала молча взирать на происходящее. Теперь – затаив дыхание, будто боялась пропустить хоть слово из проповеди белобрысого.