большая волна. Суденышко дернулось, матросов понесло по палубе, корабль перевернулся и скрылся в волнах. Никто не мог отвести глаз от пенной поверхности моря. Еще через несколько мгновений они увидели киль и днище – казалось, это спина крупного морского существа.

Катон разглядел горстку фигурок, отчаянно плещущихся рядом. Один из них сумел уцепиться за корму и взобраться на корпус, отчаянно пытаясь спастись, но ледяные волны раз за разом накрывали его с головой. Другие корабли не могли прийти на помощь – их команды сами отчаянно сражались за свою жизнь.

Внезапно начался сильный дождь, поднялся ветер, и в лица всадников полетел мокрый снег. Плащ Катона заплескался за плечами, лошадь попыталась отвернуться от ветра, и ему пришлось потратить немало сил, чтобы удерживать ее на месте.

– Префект Катон!

Он повернулся и увидел, что Квинтат манит его к себе, кутаясь в промокший плащ.

– Господин легат?

– Здесь мы уже ничего не можем сделать. Я возвращаюсь в лагерь. Ты со своими людьми оставайся тут, чтобы наблюдать за врагами. Если до наступления темноты они не появятся, оставь один эскадрон для патрулирования и возвращайся в лагерь.

– Есть, господин! – отсалютовал Катон.

Легат направил свою лошадь к лагерю на берегу, строительство которого еще не было закончено. Офицеры последовали за ним, разгулявшийся ветер бросал в глаза ледяную крупу.

Стоявший рядом с Катоном декурион Мирон презрительно фыркнул:

– Ну, большое вам спасибо, легат Квинтат. Отправляйся погреться у огня, а мы останемся здесь, чтобы отморозить свои задницы…

– Кончай болтать, – перебил его Катон, огляделся и увидел небольшую рощу в нескольких сотнях шагов. – Отведи туда людей и постарайся организовать там хоть какое-то укрытие.

Мирон отсалютовал и отдал приказ солдатам, кутавшимся в плащи. Они направились в сторону рощи, а Катон посмотрел на патруль, продолжавший наблюдать за островом. До наступления темноты оставался целый час. Но их страдания были несравнимы с судьбой моряков, пытавшихся добраться до бухты. Первый из боевых кораблей прошел возле скал в конце мыса, окруженных бурлящей водой. Трирема держалась того же курса еще четверть мили, после чего свернула в бухту.

С высоты Катон смотрел на ряды сидевших на веслах гребцов, которые прикладывали все свои силы, чтобы корабль продолжал двигаться в нужном направлении, и представлял, какой страх они испытывают перед гневом Нептуна. Один за другим остальные боевые корабли и первое грузовое судно проскальзывали мимо скал, к бухте.

Однако они еще не спаслись. Сердце Катона сжалось, когда он увидел, как сломалась мачта грузового судна, рухнула на палубу, увлекая за собой парус, и суденышко тут же развернулось носом в сторону скал. Команда с остервенением принялась рубить такелаж, чтобы освободить парус, но волны упрямо несли их на скалы. Они перекатывались через палубу, мешая матросам довести дело до конца, и Катон видел, что корабль обречен. Даже если экипаж успеет освободиться от паруса, ему останется рассчитывать только на длинные кормовые весла, предназначенные для маневрирования на коротких расстояниях. Этого будет недостаточно, чтобы избежать столкновения со скалами.

Наконец, матросы перерубили последнюю веревку, и очередная волна унесла мачту вместе с парусом за борт. Весла, по два с каждой стороны, выскользнули из специальных отверстий в корме. Первые же неловкие удары помогли развернуть массивный корабль параллельно скалам, до которых оставалась всего сотня шагов. Но в этот момент накатила огромная волна, подняла корабль и снова развернула носом в сторону берега, а когда она схлынула, оказалось, что расстояние до берега заметно сократилось. В воздух поднялись тучи брызг, когда волна ударила по скалам.

Матросы отчаянно налегали на весла, пытаясь вернуть судно на прежний курс, направляя его дальше, сквозь шторм. Катону вдруг показалось, что у них появились шансы на спасение. Но налетела следующая гигантская волна, подняла его высоко в воздух и швырнула на скалы.

Когда волна схлынула, Катон увидел, что грузовое судно оказалось зажатым между блестящими черными скалами; корма была разбита, киль треснул. На палубе еще оставались матросы, которые отчаянно пытались на ней удержаться, но им удалось лишь ненадолго продлить свою жизнь, потом волны разобьют корабль на куски и унесут моряков в пучину. Объятый ужасом, Катон не мог отвести глаз, все в нем сжалось от сочувствия к несчастным. Бросив еще один взгляд на скалы, он оценил расстояние от них до каменистого пляжа, возле которого три триремы бросили якоря, и принял решение.

Подхватив поводья, префект пришпорил свою лошадь и сразу заставил ее перейти на галоп. Очень скоро он догнал Мирона и других «Кровавых воронов», направлявшихся в сторону рощицы.

– Стойте!

«Вороны» остановились. Катон подъехал к смотревшему на него декуриону; в ушах префекта стучала кровь, и ему пришлось немного помедлить, чтобы успокоить дыхание.

– Твой эскадрон поедет со мной. Остальные могут отдохнуть в роще. Пусть Аристофан возьмет командование на себя и следит за врагом до нашего возвращения.

Мирон нахмурился: